Зеркала и галактики (СИ)

Задержался у его двери, расслышал глухой не то стон, не то рык. Нет: разговаривать сейчас Майк со мной не станет. Тогда я двинул к себе, завалился в койку и, на удивление, заснул.

А пробудившись, пережил натуральный шок. Открыв глаза, я обнаружил Элана. Он сидел на постели, нагнувшись надо мной, обеими руками упираясь в подушку. В окно падал свет фонарей, блики лежали на его белокурой голове, глаза поблескивали стеклянным блеском. Элан выпрямился.

– Ты чего? – Несколько мгновений я очумело таращился, потом сел и постарался придать себе достойный вид.

Тигреро поднялся на ноги, постоял молчком и признался:

– Я заставил тебя говорить.

– Ну ты и сволочь!

– Зато узнал правду о Кэтрин.

– Доволен? – Я старался подавить раздражение: в конце концов, речь шла о его жене.

Элан нашарил выключатель, включил свет.

– Ты сказал, – заговорил он медленно, то ли тщательно подбирая слова, то ли о чем-то размышляя, – у тебя есть камень… элитный талисман. Покажи.

– Я не слышал ответа на свой вопрос. Ты доволен тем, что узнал о Кэтрин?

– Покажи талисман.

Он уперся, а у меня тоже упрямства хватает. Однако я уступил первым; если разобраться, у Элана больше прав на всяческую придурь: я-то бежал по маршруту один, а он похоронил пять человек. Поэтому я снял с шеи шнурок с темным полированным сердечком, предъявил на ладони. Тигреро хотел взять, но я не дал – талисман по-прежнему не желал со мной расставаться, и передать его в чужие руки я не мог. Правда, каменюка не возражал, чтобы Элан его потрогал.

– Ты знаешь, что это за минерал? – Тигреро закончил инспекцию.

– Скорей всего, инопланетный.

Я уже простил ему самоуправство: во время следствия в Травене я чуть ли не в ногах у следователя валялся, просил дать сыворотку правды; не дали, сволочи. А ведь тут же стало бы ясно, что я не виновен в смерти Кэтрин. Кому это было надо? Черт теперь разберет.

– Думаю, камешек достался матери от моего отца.

Элан уселся на свободную постель и спросил:

– Кто твой отец?

– Не знаю. Приемного убили.

– А настоящий?

Меня взяла тоска. Я не хотел обсуждать историю нашего семейства, описывать, как промелькнувшая звезда вынырнул невесть откуда, расправился с Арабеллой Техада и ее мужем и вновь исчез.

Элан ждал. Я вспомнил, что он явился ко мне от Мишель, и захотелось вышвырнуть его вон. Так и не услышав ответа, он заговорил сам:

– С тобой и со мной, Майк насчитал четырех демонов. Светловолосых сенсов с карими глазами. Он утверждает, что не известно ни одной инопланетной расы с подобными характеристиками. То есть, в информсети о них ни слова.

– Чепуха. Ленвар-старший, мой отец, именно инопланетчик. Тетка с матерью называли его «сошедший со звезд».

– Тогда понятно, почему мы одной породы. Эти «сошедшие со звезд» гостили у нас, гуляли с женщинами, затем отбыли – а дети остались. Похожие друг на друга, как родные братья.

– Но почему об этих пришельцах никто знать не знает? Они не могли привалить на Кристину инкогнито. Представляешь – на орбиту выходит инопланетный корабль? Его же вмиг засекут наши станции.

– Да черт с ними, – устало отмахнулся Элан. – Лучше вот что объясни… – Внезапно он выпрямился, глаза впились мне в лицо. – Ты сказал, приемного отца убили?

– Да. И мать с ним вместе.

– Кто и за что?

– За что, не знаю. А убил Ленвар-старший.

– Ленвар, говоришь?

– Старший.

Не нравилось мне, как он смотрит – цепко, холодно. Наверное, точно так же он глядел бы на вышедшего под выстрел леопарда.

И внезапно все сложилось: моих родителей убили – мотив неизвестен; Кэтрин Ош убили – то же самое. Получается, кто-то убирал людей, близких к потомкам блудливых инопланетчиков. Я высказал свои соображения Элану, однако он отнесся равнодушно – похоже, смертельно устал. С Мишель утомился, злобно подумалось мне.

– Иди-ка восвояси, – посоветовал я, придушив идиотскую ревность.

Он беспрекословно поднялся.

– Извини, что я так… властью демона тебя разговорил.

– Да иди уж.

На кой черт мне его извинения? Выяснили правду – и на том спасибо. Но он не успокоился:

– Мне надо было узнать про Кэтрин. – И договорил через силу: – Ты не виноват.

– А я будто думал иначе. Катись. Весь сон перебил.

Элан убрался, а я вылез из-под одеяла, выключил свет, который он не удосужился погасить, и с беззвучным воем снова повалился на кровать. Он-то ушел к Мишель!

Утром меня растолкал Майк, кинул одежду:

– Подъем.

Я глянул в окно: первые лучи осветили снежную верхушку ближней горы. Что за переполох спозаранку?

– И куртку надевай, – велел версан. – Уходим.

Был он мрачнее тучи, и я воздержался от расспросов. По-быстрому собрался и выскочил из дома.

Над площадкой стояла тишина, трава была сизой от росы. Над кострищем ниточкой курился дымок, бледно светили непогашенные фонари. Майк зашагал по тропе в сторону Двадцать Второго Приюта.

– Насовсем сваливаем? – поинтересовался я, озабоченный судьбой покинутых изабелек.

– Вернемся. Может быть.

Звучало не слишком вдохновляюще, однако идти в неизвестность с версаном куда лучше, чем оставаться на Приюте с Эланом и Мишель. При мысли о них у меня вся душа переворачивалась.

На плече у Майка висела смотанная веревка.