Зеркала и галактики (СИ)

– Мы с тобой могли бы командовать «Испаньолой», – медленно проговорил бывший навигатор – видимо, на ходу осознавая эту мысль.

– Могли бы, – подтвердил первый помощник. – Но лишь один миг.

У Сильвера заблестели глаза. Можно подумать, он и впрямь возмечтал захватить власть на корабле.

– Тут я вам не товарищ, – сказал я. – Бунтовщиков выбрасывают за борт.

– Вздор. Мистер Эрроу, вы слышали про такое?

– Слышал, – отозвался первый помощник, включая какой-то прибор с небольшим экраном, который налился темно-зеленым светом. – На «Ангелине» отправили за борт техника.

– За что? – спросили мы с Сильвером в один голос.

– Этого никто не расскажет. «Ангелина» вернулась на Станцию без экипажа.

– Всех забрали? – Сильвера передернуло.

– Подчистую. Так что не замышляйте бунт, господа. И вот что, Джон: если не хотите нажить неприятностей, пусть ваш поюн держит пасть на замке.

Бывший навигатор подобрался.

– Еще какой совет вы дадите?

Мистер Эрроу притворился, будто не замечает его враждебности.

– Держитесь подальше от Джима. Вы легко умножаетесь друг на друга; ваши совместные галлюцинации могут выйти боком.

– Еще что?

– Постарайтесь как можно реже попадаться на глаза капитану.

– Вон отсюда, – приказал поюн, сидя на ящике с большим вогнутым экраном. – Не замышляйте бунт, господа.

Вскочив на ноги, Сильвер пересадил его себе на плечо.

– С вашего позволения, сэр, я пойду.

– Подождите. Сейчас посмотрим… – начал мистер Эрроу, оборачиваясь к тому самому ящику.

– Нет уж. Я не подопытный кролик. – Сильвер сбежал, как будто ему собирались отпиливать голову.

Мистер Эрроу посмеялся, но как-то не очень весело.

– Свободен, – сказал он мне.

– Сэр, можно вопрос? Мистер Смоллет назначил старшим пилотом Хэндса; но ведь он ни за что обидел Рейнборо. Как же так?

Первый помощник уселся в кресло, в котором недавно сидел бывший навигатор, и серьезно посмотрел на меня. Провел рукой по своим густым, с седыми прядями, волосам.

– Джим, я восемнадцать лет в RF. Одиннадцать из них я летаю с Алексом. И не позволю, чтобы этот рейс стал для него последним. Рей волен обижаться, но назначить старшим Хэндса посоветовал я.

– Зачем?

– Его вчера обидели еще сильнее – с этой чертовой маской и лисовином. Я не могу допустить, чтобы Алекс чувствовал себя виноватым.

– А перед смещенным Рейнборо?

– Если что, Алекс поговорит с ним по душам и успокоится. Рей ему все простит. А договорится ли Алекс с чужаком – большой вопрос.

– Мистер Эрроу… – я замялся под его строгим взглядом, с трудом заставил себя докончить: – Это на самом деле так опасно?

И с таким же трудом он заставил себя ответить:

– Это еще опасней, чем кажется. Иди. У меня полно других дел.

В задумчивости, я отправился в рубку. Одно хорошо: можно не бояться, что вызову у пилотов галлюцинации. Черт знает, каким образом мы с Сильвером «умножаемся друг на друга», но ничего подобного я впредь не допущу. По крайней мере, постараюсь.

Рубка находилась на самой верхней палубе. Черный коридор закручивался спиралью, и шагать по нему пришлось далеко-далеко. Три раза попадались узкие щели-трапы – короткий путь с витка на виток – но я не рискнул в них соваться.

На жилой палубе у входов в каюты белели таблички с именами. Удивительно: я не нашел каюты мистера Смоллета. Неужели наш капитан – бездомный? Неприкаянно бродит по кораблю, ночует по разным углам?

Дальше начались отсеки с какими-то символами, нарисованными прямо на шторках. Я подумал, что капитанская каюта может быть обозначена такой вот странной закорюкой, и успокоился.

Было тихо; я не слышал даже собственных шагов – в мягком студне тонул и свет, и звук.

– Юнга лисовин: в медотсек, – громыхнуло над головой.

Ага. Сейчас и Тома проверят на сопротивляемость RF. Потом спрошу, что получилось… Принесло ж его в мою каюту! Я стиснул зубы, вспомнив, как хохотали над нами космолетчики. Спасибо, не поиздевались как следует. И Хэндсу спасибо, что увел разговор в сторону. А ведь мог бы на лисовине отыграться за вчерашнее…

Откуда-то долетел взрыв смеха. Коридор впереди был пуст, одни кругляши ламп на стенах. Я прибавил шагу и за плавным поворотом наконец увидел то, что здесь называлось рубкой. Коридор слегка расширялся и оканчивался небольшим залом, где стены были – удивительное дело – не черные, а зеленоватые. Четыре серых экрана слепо глядели на меня, перед ними стояли в ряд четыре кресла. В одном сидел Хэндс – я узнал его широкие плечи и светлый затылок, рядом – навигатор Энтони Тон. Народ звал его Тон-Тоном; был он худой, молчаливый, с отрешенным взглядом. Тихий сумасшедший навигатор; всякий раз, как я его видел, вспоминал слова покойного Билли Бонса. Бывший старший пилот Питер Рейнборо устроился, развернув кресло от экрана и усевшись на спинке, поставив ноги в ботинках на подлокотники. Невысокого роста, ладный, ловкий; добродушный и обаятельный симпатяга. Он сидел, сверкая зубами в жизнерадостной улыбке, и длинные раскосые глаза тоже смеялись. Не скажешь, что Рейнборо сильно обижен.

– …как в том анекдоте про крысу, – услышал я голос Хэндса.

– В каком? – без выражения спросил навигатор Тон-Тон.