Зеркала и галактики

Не дожидаясь ответа, лисовин уселся в кресло позади Рейнборо и обеими руками обхватил его за плечи. Спинка кресла была широкая, держать пилота было неудобно, однако Том явно устроился надолго. Он, не выносящий прикосновений живых людей, обнимал за плечи мертвеца.

– Спасибо, – прошептал мистер Смоллет.

Нас сведут с ума. Капитана уже довели до безумия, очередь за лисовином. У меня перехватило горло.

Отдышавшись и выждав пару минут, я прошел в кабину. «Бывший навигатор» стоял у Хэндса за спиной. Смуглое лицо казалось жестче обычного, пальцы впились в подголовник.

– Что тебе? – резко спросил Сильвер.

– Я к Израэлю. Где мы будем садиться?

– Где позволят, – ответил пилот.

Сильверу хотелось выставить меня вон, однако Хэндс не прогонял. Я спросил:

– Израэль, почему на краю парка в заброшенном городе не действует RF?

– Тот парк – кусок чужой планеты. Его сюда зачем-то приперли и положили. А под чужую землю, в пункт управления зениткой, RF не проникает.

– Тут есть еще такие куски?

– Встречаются. Но поверху RF присутствует везде. Вряд ли нам дадут время зарыться глубоко в грунт.

В сущности, я тоже так считал. И глупо надеялся, что старший пилот скажет иное и чудом окажется прав. Чудес не бывает.

– Что положено делать с погибшими? Хоронить или отправлять домой?

– Домой. Но мы не сможем доставить его на борт. Нам не дадут повернуть к «Испаньоле».

– Пусть за ним прилетят.

– Хочешь, чтобы еще кто-то влопался, как мы? – горько спросил Хэндс.

– Мистер Смоллет рядом с ним умирает. А следующим будет лисовин либо Джон.

– Уйди, провидец, – не выдержал «бывший навигатор». – Без тебя тошно.

– Послушайте, я еще на Энглеланде знал, что наша экспедиция закончится скверно. А сейчас мы живы потому, что я заставил Тома изменить курс и глайдер не врезался в гору. Хотя я ни черта не видел, никакой горы. И если я говорю, что надо забрать от нас Рея, значит, его надо забрать.

– Израэль, не спорьте с Джимом, – поддержал меня из салона Том. – Он зря не болтает.

Старший пилот ругнулся сквозь зубы.

– Отстаньте от меня. Капитан сказал, что не будет вызывать сюда людей…

– Делайте, что вам говорят, – неожиданно приказал мистер Смоллет.

– Сэр? – Хэндс не поверил собственным ушам.

– Вызывайте глайдер с корабля.

Я выглянул в салон. Мистер Смоллет смотрел прямо на меня, и был похож на себя прежнего. Не скажешь, что он безумен.

Хэндс покорился:

– «Испаньола», ответьте борту 01.

– «Испаньола» слушает, – отозвался планет-стрелок. – Как вы?

– Погано. Дай мне связь с Крисом.

– Даю.

Я стоял, вцепившись в спинку свободного кресла. Никогда я не верил в приметы, почитая их вздором. Но мы объявили Рейнборо погибшим – и он мертв. Я сам уверял Криса, что мистер Смоллет погиб – и наш капитан умирает. И еще я говорил, что Сильвер, Хэндс и Мэй тоже погибли…

– Борт 01, слушаю вас, – сказал Крис Делл.

– Рассказывай, – велел мне старший пилот. – Сам.

Второй помощник выслушал мои объяснения и объявил:

– Ты опять лжешь.

Вот тебе раз.

– Александр! – позвал «бывший навигатор». – Крис не верит Джиму. Скажи… скажите ему, пожалуйста.

Пошатываясь, наш капитан добрался до кабины, остановился в дверном проеме.

– Крис, вышли к нам глайдер. – Он задыхался. – Надо забрать Рея.

– Хорошо, – Делл мгновенно стал покладистым. – Включите маячок, чтоб вас найти. До связи.

Цепляясь за кресла, мистер Смоллет возвратился к мертвому пилоту. Я шел следом, поддерживая капитана. Совсем ему худо… И Тому тоже. Лисовин по-прежнему держал Рейнборо за плечи; его биопластовые усы поникли, глаза помутнели. Он едва признал меня, когда я над ним наклонился.

– Джим? Друг… принеси тоника…

И Тома убивают! Не дожидаясь смерти капитана.

Я разыскал в конце салона тоник и принес лисовину:

– Пей.

Он мотнул головой:

– Дай мистеру Смоллету.

У меня не было сил спорить. У капитана – тоже. Он покорно глотнул, когда я сунул край банки ему в зубы.

– Еще, – велел я. – Пейте.

Я заставил его выхлебать полбанки и так же силком напоил Тома. Последним глотком лисовин захлебнулся, закашлялся, тоник потек по шерсти на подбородке.

Том уткнулся лбом в спинку кресла мертвого Рейнборо.

Я глянул в окно, на две чернеющие в синем небе дыры. И задохнулся от внезапного бешенства. Раздавлю, задушу, уничтожу. Нет тебе места, нет тебе жизни, гнусь несусветная. Разметать тебя в клочья, в пыль, сжечь тебя в пепел. Ненавижу. Слышишь? Ненавижу! Отвяжись от нас. Убирайся, пока цела, слышишь, ты, гадость?! В глазах помутилось, меня швырнуло к окну. Перегнувшись через лисовина, я прижал ладони к стеклу и беззвучно заорал от клокочущей, хлещущей через край ненависти.

Мой молчаливый вопль услыхали. Синее, с переливами искр, небо на миг ослепило белой вспышкой – и затянулось. Ни следа черных дыр. И с плеч будто свалилась убийственная тяжесть. Я перевел дух, огляделся. Мистеру Смоллету и Тому лучше не стало, а Мэй удивленно поднял голову.

– Что случилось?

– Я прогнал их. – Чувствуя, как запрыгали губы, я повалился на сидение и отвернулся к окну. – Ненавижу. Не-на-ви-жу, – шептал я, чтобы эти палачи не вернулись. Не позволю. Не дам сожрать лисовина и мистера Смоллета. Не дам!