Зеркала и лица: Солнечный Зайчик (СИ)

– Он приставал к Блэку! Я сама видела! А твоя привязанность к нему противоестественна!

Повисла долгая пауза.

– Лили! Ты с ума сошла?!

Снова тишина, вязкая, как нуга, протянулась между ними.

– У тебя богатое воображение, это я знал. Но что оно ещё и больное?.. – Северус поморщился. – У меня после твоей реплики неудержимое желание принять душ с щелоком. Как смеешь ты обвинять меня в подобной мерзости? Тебе только двенадцать, а чем, скажи на милость, забиты твои мозги?

– Я всего лишь сказала тебе правду!

– Эмоции зашкаливают? Не помешает разбавить их интеллектом.

Лили чувствовала, как на глазах закипают злые слезы обиды. Почему он всегда старается уязвить её? Это несправедливо.

У неё случился тот неприятный час, когда начинаешь верить всему самому худшему. Вместе с солнечными лучами ушла уверенность в себе, в высшем порядке вещей, в том, что всё идёт, как надо, правильно.

– Сев! Почему ты все время разговариваешь со мной, как учитель с ученицей? –всхлипнула Лили.

– А ты хочешь, чтобы я участвовал в твоих эскападах, как Поттер?

– Да при чём здесь Поттер? Почему, о чём бы я ни заговорила, ты все время сворачиваешь на него?!

– Потому что господин гриффиндорец плохо на тебя влияет.

Лили подавила желание закатить глаза:

– Спасибо, Сев, что выручил меня с Малфоем. Я очень ценю это. И извини, что доставила тебе столько хлопот. Мне, правда, жаль. Впредь постараюсь ничем тебе не докучать. Не знаю, что ещё сказать…

– Ничего говорить не нужно. Слова – ненужный мусор. Спокойной ночи, Лили.

Впервые со дня их знакомства они расстались, так и не помирившись.

Почему всякий раз именно Лили пытается пробиться сквозь ледяную стену непонимания, разъединяющего их? В конце концов, ей ведь это может и надоесть!

Ещё этот едкий свет от полной луны! Прозрачные лучи точно так же, как солнечные, прочивались через окна. Тревожа, будоража воображение, лишая покоя, клубились туманом.

Жутковато было лежать одной в огромной комнате, слышать непонятные шорохи. Слишком пустым было пространство. Слишком чёткими были падающие на стекло тени.

***

Проснулась Лили оттого, что кто–то тяжелыми шагами передвигался между кроватями. Ей удалось разобрать силуэты директора и миссис Вэл.

– Кладите его сюда, – приказал тихим голосом Дамблдор. – Осторожнее, пожалуйста. Осторожнее.

– Уф! Ну и тяжелый, – отдувалась женщина.

Лили узнала в больном мальчике Люпина. Может быть, это из–за освещения лицо его казалось восковым и неподвижным, как у мертвеца? Ремус тяжело дышал – впалая грудь с усилием вздымалась и опускалась.

Пощупав ему лоб, директор огорченно поцокал языком:

– У него все ещё сильный жар. Нужно жаропонижающее.

– Бедный! – вздохнула женщина. – С каждым разом это как будто становится хуже. Не думала, что это так тяжело проходит.

– Возможно, просто мало интересовались этим вопросом, Таис? А может быть, всё дело в том, что наш Ремус не желает принимать того положения вещей, изменить которое ему все равно не под силу?

– Не волнуйтесь. Я обо всем позабочусь, господин директор. Хотите успокоительного?

– Нет, благодарю. У меня есть мои неизменные лимонные дольки.

Дождавшись, когда дверь за ночными визитерами закрылась, Лили выскользнула из–под одеяла.

– Реми? – шепотом позвала она.

Мальчик, с трудом подняв ресницы, раскрыл глаза. Лили показалось, что они блеснули кошачьей люминесцентной зеленью. Но морок мгновенно пропал.

Люпин выглядел измученным, словно неделю пролежал в лихорадке. Губы потрескались, он искусал их в кровь. На лбу блестела испарина.

– Неважно выглядишь, – резюмировала Лили, обнимая себя за плечи, тщетно силясь не дрожать под сквозняками, шевелящими занавески на окнах и пламя на свечах.

Люпин растянул сухие, покрытые белым налетом лихорадки губы, в невеселой усмешке:

– Ты добрая, Лили, я и раньше это замечал. А ещё ты ни капельки не любопытна…

– Чужие болезни не самая интересная в мире вещь.

– Но за неимением других развлечений и это сойдет, да?

– Хочешь воды?

Получив утвердительный кивок Лили, помогла Люпину напиться.

– За что ты меня так не любишь? – поинтересовалась она, ставая стакан на поднос рядом с кувшином.

– С чего ты это взяла?

– Ты всегда нападешь на меня или игнорируешь. Или я ошибаюсь, и это свидетельствует о тайной симпатии?

– Не стой босиком на холодном полу, – прозвучало вместо ответа.

Лили не стала возражать. Ей и в самом деле было холодно.

– Эванс? Я рад, что ты поправилась. Джеймс сможет, наконец, спокойно спать.

– Надеюсь, с Блэком они не скоро помирятся, – зло фыркнула из–под одеяла Лили.

– Почему?

– Почему «помирятся»? Или почему «надеюсь, не скоро»?

– Почему надеешься?

– Блэк плохая компания для приличных людей. А Поттер мне нравится.

– Поттер всем нравится. Талант у него такой. А насчет Блэка… у Снейпа свои причины его недолюбливат.

Говорил Люпин тихо, медленно и врастяжку. Приходилось напрягать слух, чтобы улавливать его слова.

– Ты слышала предположение, что больше всего мы не любим тех людей, перед которыми виноваты?

– Чем мог Сев провиниться перед Блэком?

– Спроси у него сама. Впрочем, буду сильно удивлен, если он скажет тебе правду.