Зеркала и лица: Солнечный Зайчик (СИ)

– Для меня нет разницы, слизеринец он или нет. Он все равно самый дорогой для меня человек. А ведь это естественно – пытаться о дорогих тебе людях как можно больше, правда?

– Любопытство – это вполне естественно, – лукаво улыбнулась Алиса.

– Я знаю, – продолжила Лили, – что Северус потомок древней магической аристократической семьи. Только очень сложно это представить, когда видишь, в каких условиях живут Снейпы.

Алиса кивнула:

– Так обычно и бывает. Если теряешь связь со своим миром, не так–то легко прижиться в чужом.

– Расскажи, что случилось с матерью Северуса? Как они оказались среди таких, как я?

Алиса закрыла книгу и подобрала под себя ноги, укрывая колени пледом. Лили пристроилась рядом. Пледа на обеих девочек хватило с избытком.

Маленький диванчик стоял далеко от камина, и холод обнимал плечи, стоило надолго застыть без движения. Но эта отдаленность обеспечивала уединение, к которому гриффиндорки сейчас и стремились.

– Принсы – древний род. По знатности сопоставимый разве только с Блэками и Поттерами. Как и Блэки, Принсы занимаются Темной Магией. Но если семейство Блэк магия интересует как средство, то Принсы – учёные. Их интересует не результат, как таковой, а сам процесс. Возможность вдумчиво объяснить, как происходит то или другое заклинание; изобретение чего–то нового.

Лили кивнула. Алиса точно описывала суть её Северуса. Именно так: магия для него не средство, а цель.

– Про то, что произошло с мамой Снейпа, я слышала только урывками. Взрослые при нас таких вещей не обсуждают.

Лили кивнула. Мама тоже избегала при них с Петунией обсуждать различные сплетни.

Алиса наклонилась ниже, почти к самому лицу Лили, и шепотом сказала:

– По слухам, у Эйлин Принс был роман с Орионом Блэком.

– Кто это? – уточнила Лили, не слишком–то разбирающаяся в магической генеалогии.

– Отец Сириуса. Он с самого детства был помолвлен с Вальпургой Блэк, троюродной кузиной. Блэки всегда женятся на своих. Так что со стороны Эйлин было глупо на что–то надеяться. Но с другой стороны – она тоже из Чистокровной Аристократии.

– А Орион Блэк отвечал ей взаимностью?

– Говорят.

– Так разве помолвку нельзя было разорвать?

Алиса замотала головой:

– Нет, если помолвка скреплена Нерушимой Клятвой. Да и потом, родителям Ориона Блэка было все равно, в кого он там влюблён. Для них главное, чтобы семейные счета неизменно оставались за их частью семьи.

– Но почему молодые люди не боролись за свои чувства?

– В том–то и дело, что боролись. Лучше бы уж они этого не делали, тогда никто и ничего бы не узнал, и Эйлин смогла бы нормально выйти замуж за равного себе, за волшебника. А так? Кому нужен порченый товар?

– Товар? – переспросила Лили возмущенно. – Порченый?! – в её голосе зазвучало негодование. – Мы сейчас о женщине говорим, да? Такие, как Люциус Малфой, могут позволить себе что угодно: гулять направо и налево? А девушка, искренне любящая, оказывает «порченым товаром»?!

Алиса пожала плечами с философским спокойствием:

– Такова жизнь, Лили. Я не даю оценок, я пересказываю факты. А факты таковы, что после того, как вся эта история всплыла наружу, разразился скандал. Нортон Принс, отец Эйлин, попытался его замять, обручив дочь с сыном своего друга, с Абраксом Малфоем, отцом Люциуса. Они с Эйлин вместе выросли, были друзьями и, в принципе, неплохо ладили. Никто так и не смог понять, почему она предпочла ему маггла. И если на интрижку с Орионом в обществе ещё могли смотреть сквозь пальцы, то мезальянса с магглом не простят уже никогда. Моё мнение: мать Северуса поступила очень опрометчиво, если не сказать – глупо.

Лили переваривала полученную информацию.

Перед глазами вставала худощавая фигура матери Северуса. Это женщина мало ассоциировалась с сердечными драмами. Казалось, её удел это книги, колдовство и тьма.

Становилась понятна и стойкая антипатия мальчиков друг к другу. Наверняка каждый из них знал историю матерей и их соперничества.

Северус мог родиться Блэком или Малфоем, в одном из лучших магических домов.

Но по причудливому капризу матери ему суждено оказалось родиться в лачуге разорившихся много лет назад маггловских мельников.

***

Лили успела привыкнуть к бесконечным отработкам. Она уже не представляла себе жизнь без очередного оттирания чего–нибудь: котлов ли, статуй, горгулий, шкафов? Вечерами протирать полки в многочисленных кабинетах было жутко.

Особенно не жаловала Эванс кабинет ЗОТС. Мрачные гравюры на стенах, ящики, в которых что–то тихонечко подвывало и скреблось, клетки, покрытые темным непросвечивающим сукном, под которым дремал загребаст, горгулья, боггарт или ещё какая–нибудь немыслимая волшебная тварь, откровенно пугали.

Тусклое освещение, распространяющееся от светильников, подвешенных к потолку на тонких цепочках, скорее создавали, чем рассеивали готическую атмосферу ужаса.

На высоких подставках под стеклом стояли кубки, которыми выпускники прошлых лет награждались за успехи. Кубков было не так уж и много, потому, что в кабинете ЗОТС хранились лишь те, что выдавались волшебникам за борьбу с Темными Силами.