Зеркала времени (СИ)

Кстати говоря, машин действительно почти не было. От Баррикадной до Мосфильма мы, в будний день, днём, добрались за рекордные 20 минут. Сразу припарковались (не пришлось даже три раза объезжать квартал) и направились в сторону проходной. Там, в прошлой жизни в будущем мне приходилось бывать на Мосфильме. Кажется у меня там была встреча. А сейчас… Сейчас режиссёр с Ленфильма приехал сюда для финальных проб.

Это непередаваемое ощущение сопричастности закончилось слишком быстро. Меня ненавидели. Все женщины, которых мы встречали в коридорах Мосфильма. Все, как одна, ненавидели меня. Моего же спутника они боготворили. Думаю, он сам не до конца осознавал, каким магнетизмом он обладает. Он, совершенно легко, мог стать владыкой, пророком, мессией. Но стал актером, что, в целом, тоже неплохо и не так опасно. Он действительно не видел (или не хотел видеть) какой эффект производит на 9 из 10 женщин. А я видела. И это тешило мое самолюбие. Самую малость. Чуть-чуть.

Пробы прошли быстро и успешно. Как он и говорил — они были скорее формальностью. Комиссия Госкино, заочно, одобрила его кандидатуру и сейчас, лишь для галочки, просила его сыграть некоторые избранные места сценария. Я ждала его за дверью. Слонялась из угла в угол и много курила.

— Ждете кого-то? — раздался где-то рядом мужской голос.

Я молча кивнула.

— А Вы не думали о том, чтобы сняться в кино?

— Простите, но это не моя история, — знал бы кто, скольких усилий мне это стоило.

— Жаль. У Вас очень не типическое лицо. Ну, всего хорошего.

— И Вам…

Спустя пару минут вышел он. Он сиял.

— Ну?

— Поздравляю тебя, мы едем на море!

— Не поняла.

— Съемки будут проходить в Феодосии, — воспоминание из другой жизни вытащило из ящика памяти цветные картинки беззаботного детства.

— Это прекрасно!

— Знаешь, обычно так не делается, но я бы хотел, чтобы ты тоже там была. Как раз в конце мая будет уже тепло. Отдохнёшь, покупаешься, позагораешь. А я, как съёмочный день закончится, сразу к тебе, считать сколько новых веснушек у тебя появилось.

— Везде?

— Везде-везде!

— И что ты будешь делать с новыми веснушками?

— Как что? Целовать!

— В таком случае я не могу не согласиться.

— А как с работой? Тебя отпустят?

— Конечно, — и я почти не соврала!

— Пойдём в буфет? Я страшно голодный.

— Пойдём!

Помнится, когда мне было 13 лет, я, впервые, попала в Телевизионный Центр Останкино. Тогда это было так удивительно — идёшь по коридору, а навстречу тебе ведущие, певцы, актеры. И даже автограф можно взять. Сейчас, заходя в буфет Мосфильма, я чувствовала себя как та маленькая девочка. Вокруг за столиками были одни «заслуженные» и «народные». И все здоровались с нами. Хотя, если уж быть совсем честной, все здоровались и обнимались с ним, а я просто стояла рядом и глупо улыбалась.

— Все в порядке? — тихо спросил он, когда мы сели за столик.

— Да, вполне.

— Извини их. Им крайне любопытно, с кем я пришёл.

— Разве это редкое явление — «ты и женщина»?

— Нет, просто, обычно, ночью я вызываю женщине такси и мы больше не встречаемая. Что бывает реже — я вызываю ей такси утром. Но, наученный горьким опытом первого брака и бывших отношений, я не смешиваю работу и любовь. Днём работа, ночью любовь. Работаю я один.

— Что же сейчас изменилось?

— Я просто не могу без тебя. Мне кажется, что ты моя муза. Мне с тобой так легко. И интересно. И страшно. Но больше интересно.

— Почему страшно?

— Страшно потому, что я не помню, как жил без тебя.

— И что же тут страшного?

— Если ты решишь уйти от меня — мне кажется я не переживу этого…

А уйти придётся. Рано или поздно. Но Катц с Штульманом сделают все, чтобы он пережил…

— Но я же с тобой!

— Да! И знаешь, я тоже начинаю понимать Гёте…

Интервью было запланировано здесь же. Когда мы уже закончили трапезу, к нам подошла молоденькая журналистка. Увидев меня, она опешила. Оторопь на лице сменилась глубочайшим разочарованием. Оно преумножилось, когда барышня поняла, что уходить я не собираюсь.

— А мы что, будем беседовать втроём? — и она недовольно поморщила носик.

— А разве у нас с Вами интимная беседа?

— Нет, но…

— Ну раз нет, то, думаю, присутствие моего летописца нам не помешает.

— Кого?

— Летописца. Вы точно журналист?

— Да… — и девушка густо покраснела.

— Понятно, — выдохнул он, — Вам автограф?

— Если можно, — чуть не плача, прошептала она.

— Можно, если Вы пообещаете больше никогда не обманывать.

— Обещаю!

— Кому на память?

— Тоне… а ещё, если можно, Варе и Наташе.

— О, да у вас целая банда, как я погляжу, — девушка ещё гуще покраснела, а он, написав именные пожелания, отдал ей блокнот.

— Спасибо, — и она попятилась к выходу, прижимая блокнот к груди так, будто это была самая большая ценность в ее жизни.

— Что это было? — спросила я, когда псевдо журналистка покинула буфет.

— Так бывает. Некоторые молодые девушки не хотят соблюдать личные границы между собой и кумиром. Кто-то караулит на лестнице, кто-то обрывает пуговицы, а самые изобретательные, под видом корреспондентов, пытаются взять интервью. Представляешь?