Зеркала времени (СИ)

— А потом в ее жизни случилось горе-один за другим умерли родители. Сначала отца отравила попутчица, а мать через пол года угасла от рака. И осталась она одна. Обозлилась на весь свет и решила вырваться из нищеты интеллигенции. И она бросила филфак, поступила на юридический. Училась днями, вечерами работала. Вышла замуж. Первый раз, второй, третий, четвёртый. Но мужья попадались то деспоты, то игроки, то гуляки. И ей бы задуматься, но нет — мы помним, что она зла на весь мир и считает, что мир ей должен, ведь он же забрал ее родителей. А меж тем ей уже под 40. У неё своя Фирма. Серые схемы. Три квартиры, дачи, машины, выходные на островах в Индийском океане. И жизнь удалась. Но детей нет. Мужа последнего выгнала, т.к. он перетрахал всех ее подруг. И вот она встречает бедного актера. А у актера жена-красавица, двое малолетних детей и огромные долги. И актёр этот начинает нашей девочке знаки внимания оказывать. А он моложе. На 11 лет. Страшненький, хиленький, но молодой. И она бросается в омут с головой. Он уходит от жены. Она открывает ему фирму, чтобы он дома не сидел… и за 7 лет он ее разорил… заложил даже последнюю квартиру. А ещё он оказался любителем мальчиков. И ее деньги спускал на своих любовников. По итогу она осталась ни с чем и он ее бросил… но мы помним, что она зла на весь мир. И все виноваты, а не она сама…

— Прости, а как так-она открыла ему фирму. Разве так можно? У нас же все государственное…

Никогда ещё Штирлиц не был так близко к провалу…

— А я разве не сказала? Это же в Испании было.

— А я уж подумал… и как эта история связана с тобой?

— Эта женщина обидела меня. Незаслуженно. Повела себя не как дама из высшего общества, которой хотела стать, а как быдло с деньгами. В ней не осталось человека — только долларовая базарная торговка.

— Видать, сильно она тебя…

— Слишком… я даже хотела, по началу, мстить. Но передумала. Каждый раз, когда поднимался гнев-я говорила себе, что Аннушка уже разлила масло. Становилось легче. А потом я узнала, что он разорил ее и бросил. Нет, не было злорадства или радости. Просто было ощущение справедливости. Я знаю, что она рвала на себе волосы и опять же, обвиняла мир, в том, что он так жесток с ней. Но это уже ее история…

— Я тоже теряюсь от хамства и панибратства. Я воспитан по-другому. А люди равняют по себе.

— Ладно бы просто равняли. Они норовят опустить до своего уровня. Но полно об недалёких товарищах! Ты говорил, что здесь хороший шашлык?

— Изумительный!

Шашлык действительно был очень хорош. И вино. И атмосфера вечера. А самое главное — мой спутник… Он был таким внимательным, что я, невольно щипала себя под столом, не сон ли это… Ближе к полуночи к нашему столику подрулила слегка подпившая барышня. Плюхнулась на свободный стул и, бесцеремонно, начала признаваться моему спутнику в любви и даже предлагала ехать в нумера. Я никак не реагировала. Глаза моего мужчины наливалась кровью. Я положила свою руку на его. Он поднял на меня глаза и начал успокаиваться. Подозвал официанта и тот настоятельно порекомендовал барышне вернуться за свой столик.

— Почему ты не сказала ни слова, когда эта б… барышня меня клеила? Неужели тебе все равно? Ты совсем не ревнуешь? — с обидой спросил он, пока мы ждали такси на улице.

— Нечеловечески!

— Что нечеловечески?

— Ревную!

— А почему же молчала?

— Зачем отнимать у человека самый лучший момент в жизни? Она будет об этом помнить как о самом фантастическом событии.

— А если бы я согласился поехать с ней?

— Не согласился бы.

— Ты слишком самоуверенна!

— Нет. Я уверена в тебе.

— Вот как! Даже я в себе не уверен!

— Так это и есть мое предназначение, равно как и предназначение любой другой женщины — верить в своего мужчину всегда. Безоговорочно. Верить, когда никто не верит. Верить, когда он сам даже перестал в себя верить.

— Мне так повезло с тобой, — он сгрёб меня в охапку и начал целовать: ресницы, брови, нос, губы, — Я влюблён и безумен…

Эта несанкционированная нежность так подкупала… и растворилась в ней. Пусть всего на пару мгновений. Ночная улица перестала существовать. Был только он. И я. И больше ничего. Тишина и только мы… В реальность нас вернуло такси. Водитель сигналил уже в третий раз.

— Ты знаешь, нам придётся опять ехать в Черемушки!

— Зачем?

— Я растяпа, я забыла сумку с вещами.

— Ну, это не проблема.

На Баррикадной мы оказались почти под утро. Рассвет должен был наступить через три часа.

— Ну что, будем спать?

— Да, я так устала. Это был длинный и сложный день.

— Согласен. Кстати, у меня больше нет будущих жён. — Кроме тебя, конечно!

— Это так здорово, — пробормотала я, зарываясь в его волосы носом, — Ты навеки мой, я — ничья.

— Что значит «ничья»?! Ты моя! Только моя. Любимая. Единственная… — возможно он что-то ещё говорил, но я уже не слышала. Я спала.

========== Глава 8. «Штульман и Катц» ==========