Зеркала времени (СИ)

Мертвое море действительно поражало. Поражало тем, что плевать оно хотело на гравитацию, Дарвина и прочие сомнительные теории. Оно не давало утонуть, но разъедало кожу. Оно было озером, но называлось морем. Оно лечило от сотен болезней, но убивало все живое. Оно было настоящее, своенравное и дуальное. А воздух… казалось соль в воздухе превышала все возможные и невозможные нормативы. От неё забавно щекотало в носу.

Мой мужчина стоял на пригорке и смотрел на гладь воды. Его глаза обладали фантастический особенностью: если он смотрел на небо — его глаза становились голубыми-голубыми, если он смотрел на тучи-они становились серыми и глубокими. Сейчас же они были ярко-синими. Он молча щурился. Он созерцал? Думал? Мечтал? Я подошла к нему сзади и обняла его. Он накрыл мои руки своими ладонями. Символичность. Я всегда хотела быть за его спиной, за ним, быть его тылом, опорой, защитой. Лишь бы знать, что ему это нужно. И он, зная, что я за спиной, расправил плечи. Стал выше. Он был готов к полету. Казалось, ещё немного, и за его спиной расправится пара мощных крыл… я моргнула и видение исчезло. Он повернулся ко мне. Синева его глаз изучала мою душу, опускаясь до самого дна.

— Ты же знала, что так будет?

— Как?

— Что мы будем здесь, все вместе?

— Да, знала… точнее надеялась.

— Я не силён в медицине — то, что нашли у меня, действительно настолько страшно?

— Нет, — честно соврала я уже в третий раз, — Но, купировав болезнь, тебе уже ничто не будет угрожать.

— А разве это излечимо? Я не только про сосуды мозга. Я про весь остальной букет диагнозов.

— Думаю излечимо. Штульман и Катц не просто профессионалы. Они врачи, целители от Бога. Они используют всевозможные методы лечения. Они, если хочешь, волшебники.

— Скажешь тоже, волшебники…

— Ах ну да:

В век науки и

механики

Невозможно

заблужденье,

А возможен лишь

прогресс!

— Что?

— Что?

— А, ладно, не важно. Просто понимаешь, я привык к боли. И к физической и к духовной. Мне иногда кажется, что без этой боли награды и признание будут незаслуженными. Я привык. Привык к тому, что я не просто играю роли на преодоление, а живу на преодоление. Во всем. Вгрызаюсь зубами, цепляюсь ногтями. Мне кажется, что я каждый раз впрыгиваю в последний вагон уходящего поезда рискуя разбиться насмерть.

— Да, и получаешь такую дикую порцию адреналина, что потом уже ждёшь, чтобы поезд начал движение. Просто зайти в двери тебе уже не интересно.

— Возможно, но это же такое наслаждение — скользить по краю…

— А ты когда-нибудь задумывался о том, что для скольжения по краю бездны не обязательно рисковать жизнью?

— Как так?

— Ты можешь минимизировать попытки подчинить мир себе. Тебе не нужно его подчинять. Тебе нужно только позволить себе обладать миром. И ты не будешь жить на преодоление. И, наконец-то, сможешь провести границу между «я» и «я в предлагаемых обстоятельствах».

— Откуда же ты взялась — такая умная?

— Из будущего, — честно не соврала я.

— Допустим, — он решил, что это игра, — И что же там у вас, в будущем? Наступил коммунизм?

— Нет. Более того СССР приказал долго жить. Теперь у нас гласность, демократия. У людей есть возможность купить в магазине любую вещь, поехать отдыхать в любую точку земного шара, только вот денег у людей на это нет.

Он обнял меня и зашептал в ухо:

— У тебя бурная фантазия, но ты аккуратнее. Здесь — ладно, но там, дома, в СССР можно за такие рассказы реальный срок получить…

— Конечно. Я что-то не подумала…

Вечером, после ужина, сославшись на усталость, он извинился перед родителями, и удалился в номер, попутно, захватив меня с собой.

Как только закрылась дверь, он навалился на меня и прижал к стене.

— Ты же устал, — саркастично заметила я и была наказана грубым поцелуем.

— Я солгал. Я просто не могу себе представить, что в ближайшие три недели я не смогу делать с тобой все то, что я привык делать. Поэтому сейчас я хочу налюбиться на несколько недель вперёд. Пока могу…

— Ах вот оно как… Да Вы, сударь, лжец…

— Век назад за такие слова я бы вызвал Вашего мужчину на дуэль…

— Ну, поскольку мы живем в двадцатом веке и мой мужчина Вы, просто накажите меня.

— С превеликим удовольствием, сударыня, — и его рука сжала мою шею. Я застонала. Он снова впился в мои губы, — Я накажу тебя, маленькая дрянь. Моя маленькая дрянь…

Я рассматривала в зеркале синяки на своей пятой точке. Он подошёл сзади. В глазах я прочитала ужас.

— Это…я? — заикаясь произнёс он и коснулся пальцами багрового пятна.

— Ты, — я широко улыбнулась.

— Прости, — и он опустил глаза.

— За что?

— За синяки.

— Я наоборот благодарна тебе.

— Благодарна?

— Да. Это же метка, что я принадлежу тебе.

— Неужели?

— Конечно! А ты разве сомневался?

— Нет. Я просто не до конца верю, что все это происходит со мной, здесь и сейчас.

— Я тоже! Мне необходима физическая близость с тобой, чтобы верить в реальность происходящего.

— Тебя ущипнуть?

— Я знаю другие методы…

— Расскажешь?

— Покажу, — я начала целовать его шею, грудь, живот. Он сбивчиво задышал и увлёк меня… правильно, на пол…