Зеркала времени (СИ)

— Я уже не знаю. Это было давно. Мы были молоды. Все было легко и просто. И я относился просто. И она сказала правду — я никогда не отличался верностью… тогда не отличался. Потом я женился. На другой. Потом развёлся. Опять же из-за любовницы. И она активизировалась. Начала звонить, приезжать, прыгать в постель. А я уже перегорел. Мне не нужны были эмоциональные отношения с ней. Мне нужны были отношения «на равных». Я хотел покоя. Надежного тыла. А она мне его дать не могла. Ей нужно было угождать, что-то доказывать, совершать поступки. А я устал, понимаешь? Я хотел уюта. Молчать. Обниматься. Заниматься сексом. Без эмоциональных качелей. Без провокаций. Без патологической ревности. И начались истерики. Начались посиделки под моей дверью.

— Неужели ты не мог с ней поговорить?

— Говорил. Тысячу раз. Она не слышит. Она одержимая. И становилась все одержимее с каждым моим новым фильмом, спектаклем.

— Несчастная женщина…

— Да… но хватит о ней. Скажи мне лучше? Ты любишь театр?

— Любите ли Вы театр так, как люблю его я?

— Вроде того. Придёшь сегодня на мой спектакль? А потом поедем к моим.

— К твоим? — я резко остановилась.

— Ну да, к родителям.

— Ой, ты знаешь, мне что-то нехорошо стало…

— Да успокойся ты. Они на даче. Просили цветы полить.

— Аааа! Ну тогда конечно!

Дабы избежать ненужного внимания и приторного обслуживания, мы попросили завернуть наш завтрак с собой. На самом деле нам жизненно необходим был физический контакт. Постоянный. Любой. Любые прикосновения, поцелуи, объятия. А в условиях суровой советской действительности все эти проявления плотских чувств выглядели неприлично. Поэтому мы ограничились тем, что время от времени, брались за руки, тем самым заглушая неконтролируемую потребность полного всепоглощающего контакта.

— Мне кажется, я схожу с ума, — порывисто выдохнул он, прижав меня к себе в лифте, — Я хочу тебя каждую секунду. И когда мы не занимаемся сексом — я вспоминаю, как трахал тебя или мечтаю о том, как буду трахать.

— А в чём сумасшествие?

— Тебя это что, не смущает?

— Нисколько!

— А меня смущает. Смущает, что впервые в жизни я жалею, что у меня репетиция. Что у меня спектакль. Что я не могу взять тебя и увезти в глушь. Туда, где нет никого кроме нас. Хотя мне кажется, что и этого мне будет мало.

— Так это же прекрасно! Страсть от тождества, от совпадения взглядов, желаний, фантазий!

— Давай закончим пока разговор. Сейчас мы окажемся в моей квартире и разговоры — это последнее, что я хочу делать с тобой.

========== Глава 4. «Многоликий» ==========

Мне не слишком хотелось отпускать его на репетицию. Казалось, всего каких-то три часа. Три часа против стольких лет пустых мечтаний. Но сейчас, когда он был рядом, мне было его мало. Мало быть вместе 24 часа в сутки. Мало сливаться воедино телами, душами, мыслями. Мало всего. Я ощущала жгучую потребность в нем. Она была всегда, но раньше я ее прятала от себя, ибо она приносила только боль. Но сейчас, когда человек был ощутим, а чувства стали взаимны, потребность постоянного присутствия рядом стала почти навязчивой. Он и сам не хотел уходить. Долго собирался. Возвращался несколько раз и, в итоге, все же закрыл меня в своей квартире. Только лишь для того, чтобы вернувшись застать меня в своей постели, а не искать по всей Москве.

Убедившись, что он ушёл, я, крадучись, выбралась из постели. Женское любопытство. Мне хотелось осмотреть каждый уголок этого холостяцкого логова. В том, что женщины здесь бывали часто, но не задерживались, я была уверена на сотни процентов. Скорее здесь он скрывался ото всех. Это был его угол, его берлога. И сей факт ещё больше распалял мое любопытство. Я исследовала каждый сантиметр полезного и бесполезного пространства. Пересмотрела несколько фотоальбомов. Послушала пластинки. Посмотрела телевизор. Проще говоря к его приходу я умирала от скуки. Нужно отметить, что он был крайне пунктуален. Позвонил из театра, сообщил, что выезжает и уже через двадцать минут спасительный ключ отпирал меня.

Я сразу поняла, что что-то произошло. Он был напряжен, взвинчен, неразговорчив. Он напоминал ежа, свернувшегося в клубок. Он молча зашёл в кухню. Не смотря на меня, взял чашку с полки. Налил воду в чайник. Подошёл к окну. Я понимала, что одно неосторожное движение и внутреннее напряжение фонтаном выльется наружу. Я понимала, что сейчас стану громоотводом. Слова были бесполезны. Я знала другое средство. Я подошла к нему сзади и обняла его. Он резко сбросил мои руки. Ещё одна попытка. Он сбросил мои руки и повернулся ко мне. Будь я глупее, я бы увидела в его глазах злость и даже ненависть. Но мне не повезло — врожденный ум не давал мне ни малейшей возможности судить поверхностно.

— Что тебе от меня нужно?! — прошипел он.

— Кричи!

— Что?

— Кричи на меня! — дерзко прошептала я и вылила остатки чая на пол.

— Что ты творишь?! — крикнул он и отшатнулся.

— Кричи! Я заслужила!

— Идиотка!

— Продолжай!

— Ты ведёшь себя как дура! — громоотвод начал действовать.

— Причём конченая дура!