Зеркала времени (СИ)

— Как интересно. У меня наоборот. И я всегда боялся своих фантазий. Да и не каждая женщина готова воплощать мои фантазии. Далеко не каждая. А если уж и кто-то и соглашался, то требовал за это плату, — заметив мой вопросительный взгляд, добавил, — Не обязательно деньгами. Обычно плата подразумевает посягательство на мою свободу. И знаешь, получается, что секс нужен только мне. А они мне его дают как аванс. И уже ничего не хочется.

— Глупые они. Ты фантастический мужчина и любовник. Ты тот человек, на которого подсаживаешься как на наркотик.

— Могу вернуть тебе твои же слова.

— Ты на меня подсаживаешься? — прыснула я.

— Похоже уже… не бросай меня, ладно?

— Не дождёшься!

В пять часов вечера мы вышли из дома чтобы, не спеша, дойти до театра. Время было рабочее, народу на улицах было мало. Мы шли по центру города и, наперебой, читали Пастернака. Друг другу, городу, бездомной кошке. Пастернак был, как никогда, созвучен нашему внутреннему камертону.

«Во всем мне хочется дойти до самой сути»

«Быть знаменитым не красиво!»

«Из массы пыли, за заставы»

«Я дал разъехаться домашним»

«Опять Шопен не ищет выгод»

«О знал бы я, что так бывает»

«Гул затих, я вышел на подмостки»

«Сестра моя жизнь и сегодня в разливе»

«Вокзал — не сгораемый ящик»

«Тени вечера волоса тоньше»

«Я пропал, как зверь в загоне»

«Когда за лиры лабиринт»

На тротуарах истолку

С стеклом и солнцем пополам,

Зимой открою потолку

И дам читать сырым углам.

Задекламирует чердак

С поклоном рамам и зиме,

К карнизам прянет чехарда

Чудачеств, бедствий и замет.

Буран не месяц будет месть,

Концы, начала заметет.

Внезапно вспомню: солнце есть;

Увижу: свет давно не тот.

Галчонком глянет Рождество,

И разгулявшийся денек

Прояснит много из того,

Что мне и милой невдомек.

В кашне, ладонью заслонясь,

Сквозь фортку крикну детворе:

Какое, милые, у нас

Тысячелетье на дворе?

Кто тропку к двери проторил,

К дыре, засыпанной крупой,

Пока я с Байроном курил,

Пока я пил с Эдгаром По?

Пока в Дарьял, как к другу, вхож,

Как в ад, в цейхгауз и в арсенал,

Я жизнь, как Лермонтова дрожь,

Как губы в вермут окунал.

Последние строки он дочитывал смотря вывеску своего театра. Театра, которому он отдал уже без малого 20 лет.

— Мда. Символично…

Народ уже начал собираться на площади перед театром. Кто-то его узнал и подошёл за автографом. И он преобразился. Начал искриться и переливаться. Я понимала, что это игра, но он так играл эту роль, что я сама забывала, что я суфлёр… и снова почти по Пастернаку…

Зашли мы через служебный вход. В лицо нам улыбались, а за спинами шептались:

«Смотрите, новую привёл»

«Да что они все в нем находят?»

«Ишь ты, ходють и ходють, топчут и топчут»

— Не обращай внимания, — прошептал он мне на ухо, — Хочешь, будем всем говорить, что ты журналист? Мой. Личный.

— А что? Личный летописец! Звучит!

— Кстати, интервью то мы с тобой так и не сделали!

Странно, что он об этом вспомнил. Я, если честно, и думать забыла…

— Да, — растерянно ответила я, — Ну может потом?

— Когда?

— Ну, завтра.

— Никогда не откладывай на завтра то, что можешь сделать сегодня. Пока буду гримироваться — как раз поговорим.

Я смотрела не отрываясь. Он сидел перед гримировальным столиком и с каждым взмахом пальцев его лицо менялось. Рождался персонаж. Совершенно другой человек, с другой судьбой, с другими желаниями и чаяниями. Лёгкий, искрометный слуга. Плут, фигляр, философ.

— Ну что, начнём? — я поймала его взгляд через зеркало.

Вот ведь как интересно. Всего сутки назад все началось с подобной фразы. Как много произошло и изменилось за какие-то 24 часа… во всяком случае мой мир обрёл новое измерение.

— Конечно! И первый вопрос: скажи, ты, в работе над ролью идёшь от внешнего к внутреннему или наоборот.

— Насколько честно нужно отвечать?

— Насколько сочтешь нужным.

— Тогда предельно… я не делю театр на школы или течения. Театр просто есть. Живой организм. Меняющийся. И, в тоже время, неизменный. Раньше, когда я был моложе, внешние атрибуты помогали мне выпустить «я» персонажа на авансцену восприятия. Теперь же, имея наработки, получая опыт, я иду от характера персонажа. Все внешнее должно быть оправданно тем, что внутри. Но я не говорю, что тот или иной метод единственно верный. Нет. Ни в коем случае. Каждый актёр выбирает сам.

— А как ты выныриваешь из роли?

— Хм… вопросы точно писала ты?

— А что? Глупые, да?

— Да нет, наоборот… Из роли я до сих пор не научился выныривать сразу. Я доживаю своего персонажа несколько часов после окончания спектакля. А так-быт помогает. И 100 грамм. Но об этом, наверное, не нужно писать?!

— А как ты вообще отдыхаешь?

— Ну, я встречаюсь с друзьями, люблю спорт, балет. Спортом заниматься, балет смотреть. Люблю джаз — слушать.

— А если бы не актёр, то кто?

— Всегда отвечал, что переводчик. А теперь понимаю, что никто. Только актёр.

— Театр или кино?

— И то, и другое, приправленное эстрадой.

— А как ты все успеваешь?

— С чего взяла, что я все успеваю? И вообще, второй звонок, тебе пора в зал.

Мы вышли в коридор. Он поймал молодого человека, пробегающего откуда-то куда-то по своим делам.