Зеркальные сказки

– Я не хочу чувствовать себя должницей.

– О чём ты говоришь?! – обиделась коричневая пуговица. – Разве ты когда-нибудь слышала от меня о долгах?

– В последнее время я слышу только о шуме дождя.

– Ну, хочешь, я расскажу тебе о том, как мы вместе с тобой, пришитые самой крепкой ниткой, будем наслаждаться смехом маленького ребёнка?

Голубая пуговица вместо ответа попыталась откатиться от неё подальше, но соскользнула и очутилась ещё ближе.

– Ты хочешь, чтобы мы помечтали об этом вдвоём? – обрадовалась коричневая пуговица.

– Мы никогда не будем пришиты вместе! – фыркнула та. – Мы совершенно разные.

– Так думаешь только ты…

– В отличие от других, я не могу не замечать очевидное.

– Это мешает тебе мечтать.

Коричневая пуговица с досадой посмотрела на полоску света, разрезающую мрак коробки: желанный мир звуков был рядом! Там её «пронзит» вой самолёта и заставит дрожать рев мотоцикла! Как можно не мечтать об этом? Неожиданная мысль вернула ей прежнюю говорливость.

– Я могу сделать ставку на нас с тобою! – воодушевилась она. – Мы покинем это жилище следующими!

– Ради чего ты хочешь рискнуть?! Нас засмеют.

Коричневая пуговица не нашла нужных слов для ответа и просто выдвинула их кандидатуры для ставок. Её не волновало соотношение – один к ста: она хотела верить!

Голубая пуговица спряталась в самый дальний угол коробки от заверений безрассудной рассказчицы. Но коричневая пуговица с нетерпением ждала того дня, когда благодаря им двоим в жилище станет чуть свободнее.

И вот момент настал: из коробки взяли две пуговицы и пришили их вместо глаз плюшевому медведю. Этот подарок очень обрадовал ребёнка с разноцветными глазами: один был голубой, а второй – коричневый.

ПРИЩЕПКА

Облака были слишком быстры, звёзды – слишком далеки, земля ещё не освободилась от снега, а первый бесполезный дождь умел говорить только с самим собой: в таком окружении могла бы провести свои последние часы одинокая деревянная прищепка, если бы не ветер. Она цепко держалась за мокрую верёвку и не обижалась на яростные попытки ветра сорвать её. Она знала: в этом его суть, иначе он перестанет быть собою.

– В кого бы он превратился, если бы перестал быть ветром? – думала прищепка.

Она помнила, что не всегда была прищепкой: сквозь неё устремлялись к пышной кроне древесные соки и оживляли весной листву, спрятавшуюся в крохотных почках на ветвях могучего дерева. Она была этим деревом, которое никогда не боялось мериться силами с более могучим ветром. Она и сейчас не хотела уступать ему, убеждённая в том, что сама решит, когда наступит её час сорваться с веревки. Ведь если она – прищепка, то станет ничем, когда это случится! Разве она может стать ничем?!

Её упорство в сопротивлении стихии вызвало интерес стайки пластмассовых прищепок, похожих на чёрных летучих мышей, висящих на параллельных верёвках: сейчас они дольше обычного смотрели в её сторону. Раньше они никогда не опускались до общения с деревянным подобием самих себя, считая её уродливой. Выцветшая и разбухшая от влаги, она походила на молчаливого призрака, который к тому же не искал их внимания.

Сегодня она заставила вспомнить о себе ветер! Они мерились силами как прежде, на зависть пластмассовым прищепкам.

– Не старайся! – крикнула одна из «летучих мышей». – Мы не возьмём тебя в свою стаю.

В изумлении «призрак» впервые обнаружил свой голос, но был прерван на первом же слове, так что пластмассовая стайка услышала лишь «почему».

– Да потому, что ты не сильнее нас, хотя пытаешься доказать обратное.

– Почему вы думаете, что я этого хочу? – всё же закончила свой вопрос деревянная прищепка.

– Мы же видим, как ты вцепилась, – после лёгкого удивления почти хором ответили они. – Или ты просто боишься упасть вниз?

– Нет, я вовсе не держусь за верёвку, – воодушевилась прищепка, – и больше не боюсь сорваться с неё!

– Заметно, как ты не боишься, – захихикали прищепки. – Ты знаешь, что не сильнее нас и станешь ничем, если сорвёшься.

– Посмотрим… – загадочно ответила им она и позволила ветру одержать победу.

Долго думали пластмассовые «летучие мыши» над её поступком, глядя вниз, и только весною они увидели крохотный зелёный стебелёк на том месте, куда упала деревянная прищепка.

ЧЕТЫРЁХГЛАЗКА

Жила-была девочка, и было у неё четыре глаза. Ни мамы и ни папы своих она не знала и очень страдала от того, что была непохожей на всех. Её дразнили другие дети и не хотели играть с ней. Когда на неё показывали пальцем, девочка приходила в отчаяние и горько плакала. Она даже пыталась верхние два глаза прикрывать чёлкой, но это не помогло, потому что тогда она очень плохо видела. Ей, как и пауку, нужно было, чтоб все глаза оставались открытыми. Так она и жила без радости, пока не повзрослела.