Зеркальный паук

Об этом Ян как раз не знал. Он был уверен, что металлический ящик с телом Александры открыли только один раз – чтобы переместить останки в белый гроб. Тот самый, по которому стучал дождь…

И вот теперь он смотрел в глаза старшему брату и понимал, что тот не лжет.

– Это не планировалось, – признал Павел. – Но буквально за день до похорон мама начала вести себя так, как ты сейчас. Ты помнишь, что тогда было? Когда стало известно о смерти Саши, маму будто заморозили. Она ходила сама не своя, ни с кем не говорила, ничего не соображала. А перед самыми похоронами она будто очнулась.

– Почему?

– Да не было объективной причины, это же все больше про чувства… Нина объяснила бы лучше, чем я, но она ничего не знает. Я помню только, что маме приснилась Саша, и этого оказалось достаточно, чтобы мама поверила: ее дочь все еще жива, а в гробу лежит чужой человек. Отец пытался убедить ее, что это не так, но она не слушала, она кричала, что это ошибка.

– Ему пришлось показать ей? – догадался Ян.

– Другого выхода просто не было. Всем тогда и так приходилось очень тяжело, а если бы мама начала кричать на похоронах… Отец не хотел забирать у нее последнюю надежду. Но он не мог позволить, чтобы она превратила эту надежду в заразу, распространяющуюся на всех.

– А в частности – на меня?

– Да, – кивнул Павел. – Ты тогда вызывал наибольшее беспокойство.

– Я молчал…

– От этого становилось только хуже. От тебя ждали слез, а ты… Черт, я не знаю, как все это объяснить! Отец считал, что преодолеть горе можно только одним способом: принять его и жить дальше. Все должны были поверить, что Саша мертва. Поэтому он сделал то, что изначально делать не собирался: показал маме тело.

– Ну а как в это оказался втянут ты?

– Он попросил меня поддержать ее, причем в буквальном смысле, ведь она едва стояла на ногах. Думаю, он еще и хотел, чтобы был другой свидетель. Если бы мама потом, во время очередного помутнения, решила, что ее снова обманули, она могла обратиться ко мне.

– Значит, ты видел?

Это он, Ян, должен был пойти туда. Он должен был заглянуть под белоснежную крышку! Отец допустил ошибку, не позволив ему этого. Но что толку теперь возмущаться? Павел ни в чем не виноват, не он принимал решения. А отец… его упрекать бесполезно, даже если повезет и он будет в относительно ясном уме. Этот человек никогда не признавал за собой никакой вины.

– Да, я ее видел, – прошептал Павел, не отрывая взгляда от остывшего черного кофе.

Он был здесь, но он же был далеко. Он стоял в темной комнате с задернутыми шторами, где перед похоронами хранился белый гроб. Лилии еще не лежали на его крышке, букет стоял в большой фарфоровой вазе – Ян почему-то очень четко запомнил это.

Павел вошел туда, поддерживая под локоть маму. Она, недавно молодая и полная сил, за эти недели постарела лет на двадцать. Волосы растрепанные, взгляд блуждающий, под глазами – черные тени… Потом, после похорон, она сумела взять себя в руки и даже научилась улыбаться. Но прежней она уже не стала.

– Расскажи мне, – попросил Ян.

– Я долго не смотрел… Наверно, секунду. Или две. Но мне и этого хватило! Я даже сейчас это помню идеально, как будто все случилось только сегодня утром. Я уже никогда не забуду… Отец сказал правду. Сашу можно было узнать – и все равно она сильно изменилась. Он попросил наложить ей грим, чтобы маме было не так плохо, чтобы она не видела трупные пятна и следы разложения. Но гримом всего не скроешь! Если бы я мог стереть это из памяти, я бы сделал это без сомнений. Я благодарен отцу за то, что он дал тебе и Нине шанс помнить Сашу живой, а не такой! Мама потеряла сознание, и я вынес ее из комнаты… Отец велел заколотить крышку гроба, чтобы никто больше не увидел это.

Вот и все, что нужно было знать Яну. Самая страшная версия отступила. Опознание со стороны отца, тест ДНК, а потом еще и свидетельство Павла – всего этого достаточно. Александра действительно умерла.

А значит, лилия и другие послания были не от нее. Но от кого же они тогда? Что они значат?

Ищи, кому выгодно.

Ян попрощался с братом, заверив Павла, что у него все в порядке. Он и правда не собирался тонуть в печальных воспоминаниях. Он снова думал, как следователь, и, направляясь на работу, анализировал ситуацию.

Какой может быть практический толк в использовании памяти об Александре, что за этим может скрываться? Это, пожалуй, единственный рычаг давления на Яна. Значит, кто-то хочет воздействовать на него, сделать его слабым, нервным, неспособным видеть истину. Отвлечь!

А отвлечь его можно только от работы. Получается, все происходящее – просто диверсия? Но есть нестыковка во времени: он увидел Александру в парке еще до того, как ему поручили дело о резне в загородном домике. Хотя… Есть вероятность, что этой погрешностью можно пренебречь. Ему сообщили о задании в то же утро, а значит, его кандидатура обсуждалась где-то до того, как он встретил Александру. Да и потом, из всех странных происшествий, это оставалось недоказуемым. У него не было никаких подтверждений, что он видел Александру и ему не почудилось.