Зеркальный вор

— Этот тип сказал, где он будет меня ждать?

— Теперь ты знаешь сколько же, сколько и я, — говорит таксист. — А то и побольше.

— Можно мой телефон?

Таксист отдает ему мобильник. Кёртис включает его, и, пока идет загрузка, такси успевает развернуться и укатывает прочь в пылевом облаке. Нет сигнала сети. Кёртис снова выключает телефон.

Подойдя к краю обрыва, он видит в отдалении собственно озеро, поверхность которого ослепительно сверкает в солнечных лучах. Крупные птицы — чайки или утки — темнеют тут и там, как пятна на солнце. По линии засохшего ила на крутом склоне можно определить прежний уровень воды, с той поры очень сильно упавший. Кёртис вспоминает разговоры о долгой засухе в этих местах. Прикрывая глаза правой ладонью, он осматривает пологое сухое дно между подножием обрыва и кромкой воды, но солнечные блики не позволяют разглядеть детали.

Ветер свистит в ушах. Он становится к нему спиной и, переждав немного, вновь разворачивается и смотрит вниз. Никогда он так явственно не ощущал ограниченность своего зрения, как на открытом пространстве, сам хорошо видимый издали. Он достает из кобуры револьвер — почему-то испытывая неловкость, как при спадающих на публике штанах, — и проверяет туалет, рывком распахивая дверцу. Там пусто и чисто, нет вообще никаких запахов, в том числе дезинфектантов или дезодорантов.

Он уже начинает беспокоиться о том, как вернется отсюда в город, когда замечает что-то к югу, неподалеку от кромки воды. Это вспышки, повторяющиеся с регулярными интервалами, но прерываемые паузами подлиннее, то есть не с механической регулярностью. Кто-то подает сигнал. Кёртис чертыхается, вспоминая зеркальце, которым пользовался в казино Свистун, и начинает искать спуск к озеру.

Пройдя вдоль края обрыва и обогнув скальный выступ, он наконец находит место с достаточно пологим уклоном, чтобы можно было спуститься без риска свернуть себе шею. Внизу, на ровном участке, под ногами уже появляется тропинка. Раньше Кёртис отличался хорошим глазомером, но после крушения он уже не тот. На его взгляд, до вспышек примерно два километра.

Внизу градусов на пять теплее, чем над обрывом. Бывшее дно озера заросло травой и кустарником, а также тамарисковыми деревцами, достаточно высокими для того, чтобы затруднять обзор. Во впадинах изредка попадаются грязевые проплешины, а в остальных местах сухая земля растрескалась, образуя подобие плиток размером с обеденную тарелку, которые иногда проседают и смещаются под ногами Кёртиса. Трещины могут достигать дюйма в ширину при неизвестной глубине: их дно разглядеть не удается. Каждый его шаг сопровождается хрустом: это ломается соляная корочка, оставшаяся после испарения воды. Дважды тропа разветвляется, но, когда он останавливается в нерешительности, блеск зеркальца сквозь листву подсказывает правильный маршрут. Становится жарко. Одет Кёртис далеко не самым подходящим образом для таких прогулок. На шнурках ботинок болтаются целые грозди острых, как швейные иглы, шипов.

Наконец он добирается до более широкой тропы, свободной от травы и колючек и такой прямой, словно она была проложена по разметке геодезистов. Зеркальные блики мелькают прямо впереди на лысой поляне, напоминающей поверхность огромного плоского камня. Источник вспышек расположен низко над землей, а лучи все время целят в лицо Кёртиса. Если бы Аргос хотел его подстрелить, он бы давно уже это сделал. Кёртис приближается медленно, держа открытые ладони на виду.

Среди зарослей справа от тропы он замечает сложенное из кирпичей подобие дымовой трубы высотой ему до колена. Подходя ближе и отворачивая лицо от слепящих бликов, он обнаруживает, что это действительно основание трубы, а рядом видны остатки кирпичного фундамента небольшого здания. Вскоре он распознает и другие руины поблизости: покрытые грязью плиты, заиленные колодцы, растрескавшиеся и побелевшие от соляного налета балки. Останки поселения, существовавшего здесь до строительства дамбы и возникновения озера. Проведя десятки лет под водой, эти руины теперь обнажились в результате засухи.

Слышится голос Аргоса; его присвист занятно гармонирует с шумом ветра.

— Иди сюда, Кёртис! — кричит он. — Молодец, ты правильно держишь руки. Так и продолжай, чтобы я их видел.

Аргос расположился в дешевом пластиковом шезлонге; рядом стоит на подножке кроссовый мотоцикл. Второй такой же шезлонг — предназначенный, по всей видимости, для Кёртиса — установлен футах в десяти перед ним. То, что Кёртис издали принял за плоский валун, оказывается гладким бетонным основанием старого дома, давно сгнившего и унесенного водой. Но фундамент сохранился неплохо: по углам слегка осыпался, а так хоть сейчас строй на нем заново. Кёртис видит лишь контуры тела Аргоса, ослепленный зеркальцем, которое тот все еще держит в поднятой левой руке.

— Эй, ты не мог бы убрать это блескучее дерьмо? — просит Кёртис.