Зеркало для наблюдателей

Отказник сел и взял напиток. Несмотря на возраст, в движениях и жестах его все еще сохранилось изящество. Дождавшись, когда улыбающаяся и суетящаяся девушка, принесшая напитки, поправит подушку Дрозмы и удалится, Намир продолжил:

-- Один из ваших Наблюдателей узнал меня. Отчасти поэтому я и явился. Предупреждаю: не мешайте мне.

-- Серьезно? Мы не боимся вас, Отказников. Я ценю доклады Кайны -- она способный Наблюдатель.

Намир зевнул:

-- В самом деле? Она упоминала Анжело Понтевеччио?

-- Конечно.

-- Надеюсь, вы не вообразили будто можете что-нибудь сделать с этим мальчиком?

-- Во всяком случае, полученные сведения нас чрезвычайно заинтересовали.

-- Ха! Это человеческий ребенок, а значит, потенциально испорченный.-- Намир достал из кармана изготовленной людьми одежды изготовленные людьми сигареты и закурил.-- Он разделяет мнение, что жизнь такова, как ее характеризует все эти человекообразные скоты,-- отвратительна, груба и коротка.

-- Оказывается, вы явились сюда с целью выразить недовольство человечеством.

Намир рассмеялся:

-- Напротив, я испытываю жалость к этим тварям, но сама по себе жалость -- не более чем скука.-- Он небрежно перешел на английский.-- Нет, Дрозма, я просто заглянул поздороваться.

-- Через сто тридцать четыре года! Я с трудом...

-- Так долго?.. Правильно, я же ушел в тридцать тысяч восемьсот двадцать девятом.

-- Вижу, кое-какие человеческие манеры вы уже переняли.

-- Я перебил вас... Прошу прощения! Пожалуйста, сэр, продолжайте.

Дрозма сложил реки на животе и углубился в размышления. Минут через пятнадцать он, усмехнувшись произнес:

-- Вам не надоело общество других Отказников?

-- Нет. Отказников мало. Я редко вижу их.

-- Скажите как сальваянин сальваянину... Чем вы хоть занимаетесь?

-- Болтаюсь по миру. Я стал асом маскировки. И если бы не израсходовал дистроер <от/>destroy -- уничтожать.> запаха, ваша Кайна никогда бы не могла подслушать мой разговор с мальчишкой Понтевеччио.

-- По закону от 27140 года сальваяне, живущие в городах, не имеют права предоставлять помощь Отказникам.

-- Ну, Дрозма...-- Намир развел руками.-- Вы зря принимаете мои слова за намек на то, что я хотел бы получить от вас дистроер. Мне совсем не трудно избежать встреч с лошадьми: они стали редки в наше время... Как странно, ведь ни одно другое животное не обращает внимания на запах марсианина...-- Намир взглянул на Руководителя миссий и поправился: -- Сальваянина... Вы все еще предпочитаете древнее название? Даже говоря на английском? -- Он удивительно замолчал, но, не дождавшись ответа, продолжил: -Должно быть, тяжело приходилось нашим в те времена, когда еще не был изобретен дистроер. Думаю, пять тысяч лет назад стоило бы организовать лошадинную эпидемию и навсегда избавиться от этих чертовых животных... Впрочем, мне они не мешают, а потому, если я и нуждаюсь в дистроере, то только для того, чтобы пореже встречаться с вашими Наблюдателями.

Дрозма, не сумев скрыть отвращения, поморщился:

-- Я начинаю понимать, почему вы отказались от должности. Думаю, за всю вашу жизнь вы так и не научились терпению.

-- Терпение -- наркотик для слабых. У меня ровно столько терпения, сколько мне требуется.

-- Если у вас его достаточно, вам не к лицу возмущаться людьми. И давайте не будем продолжать спор -- мы все равно не придем к общему мнению... Я спрашиваю еще раз: зачем вы явились сюда?

Намир стряхнул пепел на мозаичный пол.

-- Я хотел выяснить одну вещь... Скажите, вы по-прежнему считаете, что человеческие существа могут когда-нибудь чего-нибудь достичь?

-- Да, мы так считаем.

-- Понимаю... Даже после потери Города Океанов?

-- Не надо о Городе Океанов, Намир. Хотя бы из уважения ко мне.-- Дрозма помолчал.-- Чего вы пытались добиться своей отставкой, Намир?

-- Добиться? -- Отказник выглядел удивленным.-- Впрочем, ладно... Ну, хотя бы удовольствия, которое получает зритель. Разве не интересно наблюдать за беднягами, своими руками плетущими веревку для собственного повешения?!

-- Не думаю, чтобы это было правдой. Такая причина не вынудила бы вас повернуть против нас.

-- Я не против вас лично,-- ответил Намир и вернулся к предыдущей мысли: -- я думал, они надели петлю на свою шею еще в девятьсот сорок пятом году, но они до сих пор не повесились.

-- Устали, наверное, ждать-то, Намир?

-- Да-а-а... Но даже если я не доживу до их конца, сын мой обязательно доживет.

-- Сын?.. Кто ваша сальваянская жена, можно узнать?

-- У меня нет жены, Дрозма. Она умерла во время родов, сорок два года назад. Ее звали Аджона. Она подала в отставку в семьсот девяностом, но продолжала страдать болезнью, называемой "идеализм", пока я ее не вылечил. К сожалению, мне удалось это сделать лишь частично...-- Намир вздохнул на человеческий манер.-- Мальчику уже сорок два года, почти взрослый. И потому вы понимаете, что моя надежда засвидетельствовать конец Homo quasi-sapiens зиждется хотя бы на родительских интересах... Кстати, могу я поинтересоваться текущими данными о населении?

--Около двух тысяч, Намир.

-- Во всех... э-э... четырех Городах?

-- Да.