Зеркало для наблюдателей

-- Не знаю.-- Он неуклюже поднялся и подошел к рисунку. Встал спиной ко мне и зажег новую сигарету, как будто мучительно хотел курить.-- Билл достал мне пианино год назад. Я... я занимаюсь.

-- Билли Келл?

Он не обернулся.

-- Значит, вы узнали и его?

-- По газетной фотографии. Разыскивал его, надеясь, что он связан с тобой. Прикидываюсь, будто заинтересован Партией органического единства.

-- Только прикидываетесь? Билл ведь вам никогда не нравился, правда?

-- Правда... Посмотри-ка на меня, Абрахам.

Он не обернулся.

-- Билл Келлер и его дядя слишком много сделали для меня. Они спасли мне жизнь, по-настоящему. А шанс начать заново, когда... -- Он замолк.

-- Вчера вечером, у Макса, я познакомился с твоей невестой.

Он только хмыкнул.

-- Твой ум Келлер со своей шайкой не купил. Ты же знаешь, что банда охотников до власти тебе не компания. Посмотри на меня и скажи, что я прав.

-- В не правы! -- У него перехватило дыхание, но он не обернулся. И в любом случае его протесту не хватало энергичности.-- Мой ум! Если бы вы знали... Если бы у меня был ум, стал бы я... -- Он подавился.

-- Как долго ты пробыл Абрахамом Брауном?

-- С тех пор, как меня в Канзас-сити сцапали за разбитое окно.

-- Что они сделали с тобой?

-- Приют для бездомных. Исправительная школа... Нам ее полагалось называть иначе. Моим законным опекуном был суд. К несчастью, окно принадлежало ювелиру, хотя я и не обратил на это внимания.

-- Канзас-Сити?.. Это случилось вскоре после того, как ты покинул Латимер?

-- Вскоре? Наверное.-- Он произнес последнее слово так, словно ему внезапно стало безразлично, существовали эти сны прошлого или нет.-- Латимер... Я просто ушел. Свалка, небольшие леса, думаю, я там спал. Два или три дня ничего не ел. Потом оказался возле железнодорожной ветки, мне помогли двое бродяг. Канзас-Сити. Бродяги хотели оставить меня у себя, но я не был "своим"... ни для них, ни где бы то ни было...

-- Подожди минутку...

-- Это вы подождите минутку. Я никогда не был "своим". Я даже не был хорошим бродягой, потому и болтался с ними.-- Он наконец взглянул на меня, и взгляд этот был столь стремительным, как будто он хотел застать меня врасплох.-- Я ничего не хотел. Вы можете понять это? Можете? Двенадцать лет от роду, голодный как волк, в кармане -- ни цента, но я... не хотел... ничего! О Боже, в мире нет большего проклятья!.. Ну вот, я увидел то прекрасное зеркальное окно... поздним вечером... и прекрасные полкирпича в канаве. Я подумал: "Вот! Предположим, я сделаю это. Может быть, это заставит меня заинтересоваться хоть чем-нибудь"... как при кошмаре... вы пытаетесь проснуться, сделав себе больно...

-- Это было интересно?

-- Устроил чертовски хороший погром... Школу я закончил через шесть лет.

-- Никому не рассказывал о своем прошлом?

-- Нет.-- Его губы тронула жестокая ухмылка.-- История -- это процесс отбора, помните, мистер Майлз?

-- После смерти твоей матери я встречал кое-кого из ее родственников. Прекрасные люди.

-- Они и были прекрасными людьми,-- сказал Абрахам Браун.-- В школе я выложил три или четыре различные истории. Прикинулся страдающим амнезией. Они проверили первые две или три, понимаете, а потом решили, что я патологический лгун. Канзас-Cити -- это долгий путь из Массачусетса. Множество бездомных детей.

-- Так уж и множество, Абрахам?

-- За шесть лет у меня сложилось такое впечатление.

-- И было важно не возвращаться в Латимер?

-- Вы понимаете вашу собственную душу?

-- Нет. Но ты по-прежнему мальчик, который интересовался этикой...

-- О, Бен!

-- И ты все еще считаешь себя виновником смерти матери. Я хочу, чтобы ты перестал винить себя.

Он смотрел слепо, но не без понимания.

-- А кто же еще...

-- А надо ли искать виновника? Может быть, виноват Данн, потому что приволок тебя без предупреждения и выглядел, как гнев Господний?.. Но ведь он просто выполнял свою работу, выполнял так, как он себе ее представлял. Зачем вообще обвинять кого-либо? Так ли важно обвинение?

-- Да, если оно напоминает мне, что я способен испортить все, к чему прикасаюсь... Если напоминает, что я никого не должен любить слишком сильно и ни о ком не должен слишком сильно заботиться...

Я выполз из кресла и схватил его за запястья:

-- Это одна из самых дурацких ловушек в мире. И теперь ты, обладатель величайших ума и сердца, какие я только знал, крутишься внутри нее, схватив себя зубами за хвост. Ты думаешь, до тебя никто не ошибался?.. У тебя впереди жизнь, а ты заявляешь: "О нет, на ней грязное пятно, заберите ее!"

--Я буду жить,-- сказал он и попытался освободить запястья.-Мириам, например... Она как раз по мне, прекрасная сделка, деньги и все прочее. И сердце у нее на месте, да я и не думаю, что у нее в груди.-- Полагаю, он старался причинить мне боль своими словами.-- Сучка еще та, а потому мне даже не надо заботиться, влюблен я в нее или нет...

-- Великолепно! Она ни в чем не повинная женщина, которую можно обидеть, как и любого другого человека. Думаю, ты помолвлен с ней потому, что так запланировали Келлер и Николас, а может быть, и Макс.

-- Что-о?!