Зеркало для никого (СИ)

– Итак, во-первых всем необходимо соблюдать технику безопасности: не рекомендую пытаться повредить дирижабль или выбраться из него на ходу. Мы будем лететь достаточно низко, чтобы вы имели возможность рассмотреть, какова жизнь в Красном городе. Но недостаточно, чтобы попытавшиеся выпрыгнуть не разбились насмерть. На время полета система камер и рейтингов не функционирует. Как вы знаете, мечта живущих в Красном городе, пробраться в Зеленый. Если вы отметите какую-то активность среди жителей, немедленно дайте мне знать, мы поднимемся в небо. Теперь, о технике безопасности в случае крушения…

Инструктаж занял еще пол часа из обещанных шести в воздухе и даже самые послушные ученики вроде Тео начали проявлять нетерпение. Тахира, прочем, быстро нашла чем успокоить парня, она начала шептать ему что-то на ухо. Амалия, пользуясь отсутствием камер, скривилась и выдала:

– Держу пари, девственности она его уже лишила.

От комментария подруги мне стало горько и обидно. Одно дело, знать что эти двое встречаются и совсем другое, думать чем они скорее всего занимаются, когда остаются одни. А я ведь еще и целоваться толком не умела. И с чего Тео при выборе жду мной и Тахирой было выбирать… ну меня?

– Советую замутить с кем-нибудь из студентов, с которыми ты в последнее время тусуешься…– продолжала болтать подруга, пока мы поднимались в воздух и медленно летели над Зеленым городом. Такие знакомые районы и улицы с высоты птичьего полета заставили меня забыть и о Тео и об Амалии... Ее щебет превратился в белый шум наподобие гула мотора. Я кивала и поддакивала, но не разбирала ни единого ее слова.

Интересно, когда Мист летела над городом, она тоже заметила крышу нашего дома сделанную из старомодной красной черепицы? Увидела ли, что мамин задний двор почти ничем не отличается от десятков дворов соседей? Обратила внимание на здание, в котором работал отец, защищая людей от правил, созданных ими самими. А однообразные квартирные дома для районов победнее, на крыше каждого из которого был разбит небольшой живописный сад, а дороги, пересекающие поля, где пасся скот, а крохотные фабрики, где производилась самая качественная мебель и игрушки и другие предметы, столь необходимые в быту? А леса, толстую, бесконечную полосу густого почти черного леса, пресекаемую несколькими линиями железных дорог, видела ли она все это и чувствовала то, что сейчас чувствую я. Бесконечную радость от полета и обретенной свободы. Это ли чувствовали люди раньше, люди, которым дозволялось взлетать в небо словно птицам. Мы летели еще долго, пока не покинули территорию Зеленого города и не оказались перед Стеной. В десять метров в высоту, прозрачная Стена была гарантом нашего спокойного существования, ведь каждый хочет прорваться в рай. Я не успела рассмотреть Стену потому что мы двинулись дальше, минуя разделяющую нас от мира Трущоб защиту. Амалия все говорила, она так нервничала, что не могла сдержать потока рвущихся слов. А я молчала. Молчала и наблюдала как из дыма и смога поднимается Город.

Серый грязный воздух, висящий плотным полотном над Городом, казалось, проник в дирижабль. Мы испуганно переглядывались, пытаясь прочитать в глазах друг друга, видим ли мы происходящее под нами на самом деле. Но глаза и разум нас не обманывали, увиденное было реальностью. Этот город напоминал муравейник. Здания теснились одно рядом с другим, они врастали друг в друга, достраивались и разрушались, словно были живым организмом. Кое-что было совсем разрушено, кое-где змеились застарелые трещины. По дорогам, натянутым в воздухе летали капсулы, похожие на ту, что я видела на картине с маленьким Леоном. От них в стороны брызгали снопы искр, падающие на головы прохожим. Мы видели кругом асфальт и металл, мусор и бедность. Но самым страшным в Красном городе были люди. Они казались меньше и куда худее нас, их истощенные лица и потухшие глаза врезались в память. Как они так живут? Что они едят? Как дышат этим пропахшим копотью воздухом, который пробирался в наш дирижабль несмотря на очистители? Мы с Амалией не заметили, как взялись за руки.

– Это ужасно, – прошептала подруга. Ей на глаза навернулись слезы, нос беспокойно дергался.

Дирижабль летел над однообразной застройкой. Он практически царапал металлическим брюхом бетонные многоэтажки из серых плит, такие безобразные, что я содрогалась от отвращения. Мы летели над лавками, в которых готовили еду из чего-то, что мы никогда не видели прямо в металлических бочках. Окружающий пейзаж перемежался мусором и бродячими псами. И на каждом свободном уголке безобразного пространства висели экраны. С них смотрели мы, наши семьи, на них мы видели знакомые улицы. Везде мы видели надписи «Зеленый город – город Будущего!»

– Смотри, это ты и твоя мама! – воскликнул кто-то, показывая на огромный экран, выросший прямо перед нами. На нем моя мама рекламировала йогурт, а я уплетала его за обе щеки. По сравнению с жителями Красного города, мы казались крупнее, ярче, здоровее.