Зеркало для никого

– Совсем забыла, меня Адрина позвала в кафе, я побегу. Хорошо вам провести время! – Она оставила на столе горячую чашку чая и рассыпанный паззл, который хотела собрать уже полгода, но все никак не находила времени. Иногда мама просто поражала своей проницательностью. А с другой стороны, ничего поразительного в ее поведении как раз таки нет. Мама сильна в том, что называлось социальными навыками. Она каким-то удивительным образом умела считывать настроение вокруг себя и подстраиваться. Она всегда подстраивалась под папу, меня, Мист, наших друзей. Быть может, она даже слишком хороша в этом.

Мама окликнула нашего лабрадора Маффина, и тот опрометью бросился за ней, покряхтывая и поскуливая от того, что колени его болели от лишнего веса. Кто бы что ни говорил, а вегетарианский корм – не лучший выбор для крупных собак. Они выскочили через заднюю дверь, чтобы не смущать Тео. Спасибо, мама!

Я отложила журнал, расправила волосы по плечам, прикусила губы, чтобы они опухли и покраснели. Естественность в моде. На короткий, возможно мимолетный срок, но в моде. Дверь я отворила сразу же, как раздался звонок. Не хочу притворяться, что не ждала его. Тео замер, сканируя меня взглядом. Не знай я его и себя, подумала бы, что он чувствовал себя кроликом перед удавом. Но какой из меня удав?

– У тебя я дома уже была, а ты у меня нет, – я показала нашу большую гостиную, остановилась в библиотеке возле камина.

Я напоминала милого экскурсовода с торчащими от холода сосками. На самом деле я неплохо справлялась. Голос не скакал, а Тео следовал за мной послушно и задавал вопросы, на которые я ухитрялась отвечать. Самое интересное, конечно, ждало нас в моей комнате. Мы поднялись туда по деревянной лестнице, блестящей от того, что она была натерта маслом. Ни в коем случае не лаком. Лак не экологичный продукт. Дверь отворилась с едва заметным скрипом. Мы вошли в комнату и только сейчас я вдруг подумала, а насколько эта комната моя?

Персиковое постельное белье, розовые занавески. Декоративные подушки в виде кошачьих мордочек, доска желаний, на которой были вещи, совсем не интересующие меня. Из всех вещей, которыми я дорожила, в этой комнате были пластиковые реалистичные фигурки со скандинавскими богами, подаренными мне бабушкой на день рождения, чьими именами или историями я не интересовалась до недавнего времени. Сейчас-то я знала, что здоровый качок, держащий в руке молот – это Тор, красивый брюнет в темных шмотках – Локи, а у старика Одина два ворона на плечах и нет глаза. Другой дорогой мне вещью была фотография Мист, запрятанная под картинкой с изображением горячего, как лава, музыкального исполнителя. Я поглядывала на нее время от времени, и Зрители думали, что я сохну по Хан Ци Шину, а на самом деле я смотрела на сестру. Подарок Амалии – Красный город в снежном шаре, да томик со стихами, прихваченный из Библиотеки. Старая хранительница разрешила его забрать. Оказывается, я была первой, кто взял этот сборник за последние сто лет. Я не понимала и половины слов и рифм, но мне хотелось перечитывать его. Чего стоило только:

«О, только б огонь этих глаз целовать
Я тысячи раз не устал бы желать.
Всегда погружать мои губы в их свет —
В одном поцелуе прошло бы сто лет».

Каким бы ни был человек, написавший эти строки, он смыслил в любви куда больше, чем Локи. Да и в поэзии. Иногда я и сама начинала думать стихами, и мне это нравилось.

– Почему ты улыбаешься? – обернувшись, спросил меня Тео. На него моя комната не произвела особого впечатления. Он цепким взглядом выхватил томик стихов и фигурки из скандинавской мифологии и, кажется, сделал свои выводы. Скорее всего, такие же ложные, как у Зрителей, замечавших как часто я пялюсь на портрет Хан Ци.

– Потому что ты здесь, а я соскучилась, – ложь легко слетала с языка. Быть может потому, что не была совсем уж неправдой. Я первой сделала к нему шаг.

Мы целовались, но губы Тео были холодными. В моих тоже не было ответного жара. Будто два актера, мы отрабатывали придуманные для себя роли. Одежда слетала, в какой-то момент я осталась в одном только топе и трусиках, а в Тео проснулся живой энтузиазм. Я же нервничала так, что анализировала каждое свое действие, жест, поцелуй и вздохи. Мы переместились на кровать, подушки с котиками упали на пол. Когда и мой топ улетел куда-то в сторону комода, мы с Тео синхронно зажмурили глаза и отодвинулись друг от друга. Обоим требовалась минутка, чтобы привести дыхание в порядок.

Первым заговорил Тео:

– Нам можно делать с тобой все, что угодно, кроме одного, – сказал он, когда камеры отключились. Он смотрел в сторону, да и я была слишком смущена, чтобы поднять глаза. В конце концов мы повернулись спинами друг к другу. Я слушала его голос, рассматривая плакат «Спасем тигров». Было мне вообще дело до тигров? Никакого.

– Чего?

– Мы не можем просто поговорить по душам.