Зеркало души (СИ)

Еще вчера вечером генерал предупредил меня, что в пятницу мы едем на дачу. Я была оживлена и радостна уже вторые сутки, и к тому же перерыла свои вещи в поиске нужной одежды для такого вояжа. Мои дела женские закончились к моей радости, и я была полностью свободна в смысле гигиены. По совету с Глашей, кроме того самого сарафана «в горох» и нижнего белья, прихватила еще и кофточку из мягкого козьего пуха с вышивкой на левой стороне груди шелком и лентой. Китайцы и тогда радовали нас своим мастерством, ибо именно такая «розовая мягкость» была у меня припрятана в недрах чемоданища. Из чего она была соткана — мне неизвестно, но для молодой девушки была в самый раз и когда я прикинула её, то Глаша сказала: — К лицу! — И тем самым вынесла ей приговор: —Будем брать!

Уже с утра после завтрака на кухне, я была возбуждена и радостна, предвкушая поездку и свидания с генералом почти наедине. Я чувствовала, что там я пойму всё, о чем уже томилось мое сердце. Мне хотелось перед начинающимся учебным временем и будущей суетой поставить все точки над и, так как в последнее время мы практически перестали общаться — у него были какие-то сложности на работе, у меня хандра после экзаменов, даже скорее откат после приложенных сил и нервов. Даже завтраки наши отменились в связи с такой его занятостью, а уж вечерами, после ужина, он запирался у себя в кабинете и о чем-то либо долго разговаривал по телефону, либо затихал вовсе. Мне пришлось даже прихватывать книги без его позволения, в чем я ему сознавалась перед ужином, но он отрешенно кивал и задумчиво смотрел на меня, будто чего-то решая. Я не делала попыток спрашивать о его заботах, и он не спешил ими делиться. Поэтому его вечернее предложение отдохнуть на даче аж, целых два дня! были для меня подарком, и я к этому хотела тщательно подготовиться. По совету всё той же Глаши, взяла еще и светлую юбку с кофточкой, и даже купальник. И если там не было бы рядом никакого водоема, просто позагорать пока солнечные деньки. Мне были приятны её хлопоты и советы, будто мать собирает свою дочку в небольшое путешествие. Она, конечно, так и думала, и ей это нравилось, а я не мешала, только улыбалась про себя:

— Ну, вот ты и стала кому-то нужна в свои шестьдесят! Спасибо зеркалу, в котором я вижу себя очаровательной молодой девушкой! Такой и видят меня окружающие.

К обеду приехал генерал, и мы пообедали вместе. Он был оживлен, шутил, смеялся, и было видно, что настроение у него поднялось. Я же отвечала ему тем же, и мы были на одной волне. Не отдыхая, простились с Глашей, смотревшей на нас тоскливым взором, и спустились все вместе к машине, стоявшей у подъезда. Проходя мимо консьержки шумной компанией с корзинами и вещами, та быстро выскочила из своей будки, с любопытством осматривая нас.

Эта женщина мне не нравилась. Очень! Её взгляды и прищуренные глаза, всегда оставляли неприятные впечатления, вызывая холодок по коже от озноба. Я бы не сказала, что она была злой или раздражительной, нет, она всегда улыбалась, старалась приветливо, а получалось скорее заискивающе, здоровалась, но её оскал хищницы, чувствовался, и это было омерзительно. То, что она «стучит» было явно, и к тому же сама по себе была «грязна на язык». Как говорила Глаша, она частенько мела им, как помелом по всем знакомым соседям, с которыми удавалось поболтать — одним одно, другим другое, а в общем «каждым сестрам по серьгам». Её и боялись и в тоже время пытались узнать местные новости. Особенно этим страдали домработницы, коих было здесь немало. Ведь дом был предназначен только комсоставу из верховных, и поэтому помощниц по хозяйству было предостаточно. Кроме этого «почесать» языком любили и некоторые жены этих военных. Особенно их интересовал холодный и замкнутый Сергей Витальевич Соломин — симпатичный генерал, вежливый, воспитанный и ….холостой! А это был нонсенс! Поэтому прилагались все усилия его женить на своих дочерях, сестрах, тетках, подругах и так далее. И сплетни собирали, тщательно тасовали, сплетали в определенные схемы и готовились к нападению. А доносы консьержки были главными в этих планах. Та не раз пыталась подъехать к Глаше за информацией, но была резко оборвана и уж больше не приставала, если только задавала иногда вопросы, на что та давала краткие ответы и то не всегда.

— И куда же направляетесь на ночь глядя, Сергей Витальевич? — влезла консьержка, когда мы проходили мимо. — Уж, не провожать ли девушку собрались? Не поступила? — покачала она головой, ехидно улыбаясь.

Генерал прошел мимо молча, я так же, а Иванычу некогда было ответить, нагруженному вещами. За него ответила Глаша, строго глядя той в глаза:

— Нет, они на дачу, отдыхать. А наша Валечка поступила! — Гордо сказала она и вздернула высоко головой мол, «На, тебе!»