Зеркало грядущего

Артиллерию разворачивать не потребовалось, охрана у ворот и на внешней стене сопротивления не оказала – младшие офицеры и простые солдаты не были сознательными участниками заговора, лишь подчиняясь приказам. Бронетранспортеры въехали во внутренний двор, и в замок вошла рота, командира которой де Голль проинструктировал лично. Можно было бы и дальше открывать все двери «именем президента» – но там у заговорщиков наверняка были верные им люди, и риск нарваться на пулю велик, а де Голль ощущал себя сейчас больше политиком, чем командиром поля боя. Ну вот, послышалась стрельба, даже пара гранат рванула – жалко, если будут напрасные потери, мотопехота танковой дивизии – это не штурмовые подразделения, что у русских и немцев специально обучены брать укрепрайоны и вести бой в помещениях – впрочем, и храбрые французы без всякой спецподготовки когда-то славно дрались в подземельях форта Во против элитных частей германской армии, а тут у мятежников не может быть больших сил. Но все же лучше не выходить из броневика – от случайных пуль никто не застрахован, и судьба, на площади Бастилии спасшая от смерти, сейчас может решить, что второй раз будет перебор.

Стрельба наконец стихла. Прибежал посыльный с докладом – мятежники сложили оружие. Де Голль вступил в замок в сопровождении личной охраны и еще взвода солдат. Внутри уже стояли «свои» посты, солдаты с трехцветными повязками, чтобы можно было отличать своих и чужих, в нескольких местах были видны следы боя – выбитые двери, поломанная мебель, следы пуль на стенах. И тела, уже оттащенные в сторону – с повязками и без. Но если бы завтра во всей Франции началась гражданская война, жертв было бы куда больше.

Де Голлю уже приходилось бывать в этом замке, еще в сороковом, на докладе у Гамелена, так что расположение помещений он знал хорошо. При немцах тут был, с весны сорок третьего, штаб ПВО Парижа, после освобождения Венсеннский замок так и остался за авиаторами. В главном зале на стене большой экран, как в немецком цирке Камхубера, куда выводятся данные, полученные с сети локаторов ПВО, развернутых вдоль восточной границы Франции, от Пикардии до Прованса. А у стены напротив под нацеленными стволами винтовок стояли на коленях, руки за голову, три десятка человек – в большинстве, просто операторы дежурной смены, но с правого края несколько офицеров в чине от майора и выше, а самыми крайними – трое генералов-заговорщиков, и еще кто-то, в американском мундире. Генералы Шалль, Салан, Жуо – Зеллер был на своем посту в Марселе. И военный атташе США.

– Ну, что, господа заговорщики, мятеж не может кончиться удачей, – произнес де Голль, – и этот замок имеет славную историю. Здесь во рву по приказу Наполеона был расстрелян герцог Энгиенский. Ну а в прошлую Великую войну – некая Мата Хари. Я полагаю, что традицию стоит поддержать – да и для вас это будет почетнее, чем суд со всеми формальностями, а затем гильотина. Месье, если вам есть что сказать в свое оправдание, то я вас слушаю. И другого случая вам может не представиться – вашими трудами, сейчас я очень занятой человек и иного свободного времени могу не найти. Тогда вам останется лишь излить свое откровение священнику на последней исповеди. Кстати, дозволяю встать с колен и руки опустить. Но убедительно прошу не делать резких движений – а то могут не так понять, и у моей охраны пальцы на спуске.

И заговорил тогда Рауль Салан – в послужном списке которого были обе мировые войны, а еще Индокитай, где он с сорок восьмого по пятьдесят первый был Главнокомандующим. Кавалер высшей степени ордена Почетного легиона, «великий офицер», а еще старый соратник де Голля по Сопротивлению, кого президент прежде искренне считал своим другом.