Зеркало грядущего

– Почему он – на основе санскрита? Так не бывает! Я даже у лингвистов уточнял, как обычно создаются общие языки, когда из множества племен на данной территории возникает нация. Никто не придумывает что-то принципиально новое – а мешают в один котел все существующие диалекты, естественно, с преобладанием доли наиболее культурных. И возникает через века нечто, в котором ясно угадываются прежние черты, причем и прежние языки не вымирают окончательно – вот товарищ Смоленцева подтвердит, что до сих пор в ее родной Италии на острове Сицилия не так мало людей пользуются своим оригинальным языком, который житель Рима просто не поймет. Да и во Франции еще живы те, кто говорит на провансальском, а в Великобритании – на гэльском. То есть надо понимать, что в мире «Андромеды» в «эру Мирового воссоединения» индийцы составили большинство, причем наиболее развитое? При том, что Индия даже в двадцать первом веке – это страна далеко не передовая, с великим множеством еще феодальных пережитков – да даже и в ней санскрит – это как у нас церковнославянский, многие ли его знают? Оттого, по идее, в языке будущего должно сохраниться множество слов с русскими, английскими, немецкими, испанскими, итальянскими корнями. Но никак не санскрит!

– Во-первых, напомню, что в самой «Туманности Андромеды» ровным счетом ничего не сказано о происхождении и свойствах всеобщего языка. Он там просто есть, – произнес Ефремов. – Таким образом, требования убрать этот момент из «Туманности» вообще бессмысленны, ибо его там и не было. Вы, должно быть, имеете в виду упоминание о санскрите в «Сердце змеи» – повести, которая мне самому не кажется прямым продолжением «Туманности», скорее, альтернативной историей коммунистической Земли.

Во-вторых, там ясно сказано, что санскрит в качестве основы для всеобщего языка был выбран исключительно потому, что он лучше всего подходил для языка-посредника в переводных машинах. Как вы верно заметили, родным языком для абсолютного большинства индийцев не является.

Так почему именно он? Полагаю, потому, что именно санскрит считается наиболее близким к общему праязыку всей индоевропейской семьи языков, ныне распространенной от Индии до обеих Америк. Ну и моя личная привязанность к культуре Индии, конечно, могла тут сыграть свою роль. Не буду утверждать, что я, как автор, совершенно свободен от таких слабостей.

Но главное – поскольку в «Сердце змеи» прямо сказано, что санскрит стал основой всеобщего языка совершенно случайно – просто потому, что наиболее подходил в качестве основы для машинного языка-посредника переводных машин, – это само по себе лишает смысла все рассуждения товарища Кунцевича о том, что индийцы должны были обязательно стать наиболее многочисленным и передовым народом Земли. Если бы в качестве машинного посредника лучше всего подошел бы какой-нибудь язык исчезнувшего индейского племени – тогда выбрали бы его… Назначить же на роль всеобщего языка какой-то один из ныне существующих – это, сами понимаете, грозило бы обидами и обвинениями в шовинизме от всех остальных народов, – полушутя, заметил Иван Антонович. – Зачем же мне их ссорить друг с другом?