Зеркало иллюзий

— Снейп, да не заводись ты! – Ремус поймал слизеринца за рукав. – Это действительно секрет, но… У тебя есть чем глаза завязать?

И что прикажете отвечать на это завуалированное “Можно?”

— А заклинание временной слепоты? – очень кстати встрял Поттер, не понимая или делая вид, что не понял, о чем спрашивает Люпин.

— Я его не люблю, – просто ответил Ремус. – Ну так есть чем?

Снейп глянул на Блэка и принялся развязывать галстук.

А потом были непонятные слова:

— Все не влезем.

— Всем и не надо.

— Все равно в обрез…

— Ничего, Принглу будет не до вас, вот увидишь!

А потом и без слов все было понятно. Потом его подхватили под руки, стиснули с двух сторон – прикосновение чужих тел обжигало даже через одежду – и повели. Это напоминало танец. Снейп никогда не танцевал, и удивился бы – если бы у него оставалось время удивляться – как быстро, оказывается, приноравливаешься чувствовать ведущих партнеров, двигаться в такт, обходиться без слов, отзываться на невнятный шепот и задержку дыхания, слушаться самых легких пожатий ладони (интересно, чья то была ладонь?)

И на визгливый окрик завхоза: “Это еще что? Куда? Брысь!! Кому сказано?!” – чуть было не ответил: “Мы!” (рот надо было затыкать, а не глаза завязывать!)

А когда разбегались у лестницы: Снейп – вниз, к своим, а Люпин с Поттером – наверх, тоже к своим, Блэка почему-то не было…

А полтора месяца спустя по дороге на травологию Снейп салютует Мародерам плоской стеклянной не то фляжкой, не то бутылкой, и после урока, отстав от всех, и от Питера тоже, трое и слизеринец прячутся за стеллажами с китайской капустой, и Снейп деловито трансфигурирует три небольших горшочка для рассады в три граненых стакана.

— А помыть? – ворчит Блэк. – Агуаменти!

Ремус пожимает плечами, Поттер без лишних слов ополаскивает оба – свой и Люпиновский. Снейп ждет, демонстрируя полное понимание: мол, сколько ни оттягивайте, а пить все равно придется!

… Прозрачную, бесцветную и, как выясняет, пригубив, Ремус, безвкусную жидкость.

— Твое здоровье, Снейп! – усмехается он, вытирая губы.

Блэк поправляет:

— Наше!

Поттер, выхлебав свою порцию, интересуется:

— А дальше что?

Снейп медлит с ответом, тянет время, поигрывая бутылкой, в которой на донышке плещется остаток зелья – ровно четвертая порция, потом допивает “отраву” прямо из горлышка.

— Какая разница? Может быть – ничего? Увидимся у Помфри – сравним ощущения!

Записки из деканата (Кроссовер с “Записками у изголовья” Сэй–Сенагон)

1. Весною – рассвет…

Весною – рассвет.[5] И захочешь – так не пропустишь. Птицы орут как ненормальные – приветствуют восход солнца. Не позавидуешь тому, у кого комнаты окнами на восток и нет занавесок. Громче птах где-то на крыше надрывается страдающая от одиночества Миссис Норрис. Ей наплевать, что у тебя до полуночи – проверки, а заполночь – поурочные планы. Весной острее всего осознаешь преимущества подземных апартаментов.

Летом – ночь. Слов нет, она прекрасна, когда патрулируешь школьные коридоры. Пространство между окон и стен до краев налито бледно–опаловым сиянием, зыблющимися тенями, оживленными призраками, шепотками и шорохами, возбуждением, предвкушением… Миссис Норрис, забыв, что она – давно уже не котенок, охотится за лунными зайчиками. Как приятно в такую ночь вспомнить об одном знакомом оборотне! В каком подвале он нынче царапает стены? Но хороши и безлунные ночи. Несмотря на экзамены, в темных углах тут и там вспыхивают светляки “Люмосов”. Каждый “Люмос” — светлячок – снятые баллы. Накануне выходных их вспугиваешь целыми стаями, но если и один–два попадутся – все равно восхитительно! Летние ночи вне школы тоже радуют. В кои-то веки рядом ни студентов, ни коллег, ни директора… Но на Спиннерз–Энд – свои призраки…

Осенью – сумерки. Закатное солнце… Стая ворон мечется над Запретным лесом. А чуть в стороне, над стадионом – квиддичная команда. Рэйвенкло, если я не забыл расписание тренировок. Школьники в черных мантиях удивительно похожи на ворон, а хриплые азартные вопли из сорванных криком глоток почти ничем не отличаются от карканья. Кажется, у их вратаря что-то не ладится, и голоса игроков полны невыразимой печали.

Зимою – раннее утро. По будильнику, разумеется. Свежий снег за окнами большого зала, свежая овсянка на столе, свежий и оригинальный подход на уроке к очередному зелью очередного Лонгботтома… Очередной угробленный котел. Очередной визит к колдомедику. Так и чувствуешь прелести зимнего семестра! И каждое утро – одно и то же, вот что плохо!

6. Случается, что люди называют одно и то же…

Случается, что люди называют одно и то же разными именами. Послушать только магов – и маглов! То, что для мага – дар, для простеца – отклонение от нормы. Я помню, как сестра моей Лили кричала ей на вокзале: “Уродка!”

7. Отдать своего любимого сына в Хогвартс…