Зеркало любви

– Так поступайте точно так же в Аллодии. У вас будет свой дворец, слуги, фавориты… вот замуж вы не выйдете, потому что вдова кагана – это звучит лучше, чем жена барона или, там, виконта, а никто особо знатный на вас теперь и не женится. Ребенка мы воспитаем. А лет через пятнадцать возьмем реванш у Степи.

Шарлиз подумала пару минут.

– Какие у меня гарантии?

– Только мое слово.

– Негусто, – заметила дама.

– Чем богаты, тем и рады, – ухмыльнулся Рид, успешно подцепивший выражение от своей невесты. – Живая вы полезнее.

– Тогда верните моих людей.

– Старух? Степняков? Шарлиз, мы что – похожи на идиотов?

– Хурмах сказал, что они будут беречь меня и ребенка.

Рид покачал головой. Ну как можно быть такой красивой – и дурой? Вот Малена не настолько очаровательна, и лицо у нее попроще, наверное, и фигура поменьше в некоторых плоскостях, но зато его жена умная. И он ее любит.

– Ребенка, Шарлиз. Вас – нет, только ребенка. Вас можно отравить, ребенка можно украсть, увезти, воспитать в любви к Степи и ненависти даже к вам, вряд ли вы будете столько им заниматься…

Шарлиз кипела от бешенства и с радостью выцарапала бы маркизу глаза, но кровь родителей, проснувшаяся в ней, их хитрость и мудрость шептали, что Торнейский-то прав…

А раз так – какая ей разница, где и как? К отцу ее не отпустят, что там дальше будет – неизвестно, а здесь, в Аллодии, в ее интересах поступить, как сказал Торнейский.

Альтруизм?

Не было такого слова в Ромее. Только выгода. Только голый прагматизм, хотя последнего слова они тоже не знали. И Шарлиз кивнула:

– Я останусь. Но условия должны быть достойными.

Рид кивнул:

– Безусловно. Вдова кагана Степи… свой дворец, выезд, свита… ограничение одно. Шарлиз, если вам кто-то понравится – все должно быть без шума и огласки.

Ну, это было и раньше.

Шарлиз кивнула.

– Когда…

– Я пришлю слуг. Сегодня вы переедете в королевский дворец, а там… как насчет Эргле?

Про Эргле Шарлиз слышала. Очаровательное место под столицей, Розовый дворец в просторечии, знаменитый тем, что вокруг него с весны до поздней осени цветут розы. И зимний сад там шикарный.

– Я подумаю, – милостиво согласилась она.

– Тогда сначала королевский дворец, а потом мы подберем что-то подходящее.

И Шарлиз склонила белокурую голову.

Мария-Элена Домбрийская

– Вы – что?!

Ровена потупилась.

– Вы против… Малена?

Да не против она была, а просто – в тихом и глубоком шоке.

Ровена Сирт и Дорак Сетон собирались пожениться. И стояли сейчас с видом напроказивших школьников, еще и за руки держались, гады!

– Да я-то не против. А Лорена?

Дорак выдержал взгляд Малены, не отводя глаз.

– Я не стану оправдываться. Что было, то было, не отказываться же? Она красивая, да еще и герцо- гиня…

– Ага. А сейчас уже вдовствующая герцогиня. И финансирование куда как поменьше, – съехидничала Малена.

– Мне денег и так хватит, без подарков, – огрызнулся Дорак. – Уж семью-то всяко обеспечу. И даже если завтра помру, моя вдова бедствовать не будет. Побираться не придется…

– Ровена, ты его точно любишь?

Вопрос был задан четко, глядя глаза в глаза. И Ровена поняла, что под ним скрывается. Это – не тоска по Бернарду? Не желание мужского плеча рядом? Не послеродовый психоз? Это – настоящее?

– Я впервые начала улыбаться, – просто ответила Ровена. А Матильда видела: любит… и что тут поделаешь? Да только одно. А, да…

– Ровена… он…

Как задать вопрос, чтобы получить однозначный ответ? Но Ровена поняла. И медленно покачала головой. Дорак не в курсе. Никто не знает о настоящем отце малыша.

В тот день, вернувшись из дворца, Мария-Элена поговорила с Ровеной. Серьезно, вдумчиво, объяснив, что защита ей будет, но, наверное, придется чуть-чуть поделиться и с Иллойским. Если поведет себя правильно. Разве малыш не заслуживает любящего деда?

Ровена подумала немного и кивнула. Раз уж за нее даже король вступится… никуда Иллойский не денется. И малыша у нее не отнимет.

– Благословляю, – просто сказала Матильда. – А насчет смерти и жены, которая нуждаться не будет, ты не думай. Я за ней приданое дам. Собственный дом в Донэре, к примеру.

А неплохая идея, кстати. Дорак рассыпался в благодарностях, и Матильда махнула рукой. «Чего уж там, разрешаю».

Собственная личная жизнь ее волновала куда как больше.

Рид (гад он, вот что!!!) дистанцию не сокращал. Это ж надо, сколько замужем, а все еще девушка. Ладно, не то чтобы она так настаивала, все же страшно, но…

Она бы попробовала пристать сама, но рана в плече у Рида воспалилась, и сейчас ему рукой даже двигать было неприятно. А первая ночь… о, эта романтика и лирика. Он, она, кровать – и перевязки. Если кому надо садо-мазо, то вы пришли по адресу. А Матильде не хотелось, чтобы муж в постели с ней стонал от боли в плече. Ладно. Рана заживает, а что побаливает и температура немного повышается, зато она чистая. С остальным разберемся.