Зеркало любви

Что тут скажешь? Как позовешь? Как заставишь Восьмилапого отпустить свою добычу?

Рид ничего не мог придумать. Только растирать ладони жены, греть тонкие пальцы своим дыханием и звать.

Пусть она услышит.

Пусть вернется.

«Боги милостивые и милосердные, вы ведь есть! Услышьте вы нас! Что вам – жалко?! Отпустите ее, возьмите лучше меня, мою жизнь не жалко, за что вы так? Почему?

Неужели это за степняков? Или… Наплевать! Берите меня, но оставьте ее, прошу! Я люблю ее!

Малечка, любимая, услышь меня, пожалуйста.

Возвращайся ко мне…»

Рид и не замечал, что из его глаз катятся одна за одной слезы. Он просто не понимал, что плачет, мужчины ведь не плачут, правда же?

Вот и он не плачет, просто так получается… оно само, совсем само…

«Возвращайся, любимая».

Матильда Домашкина

Давид стянул пиджак и бросил его в сторону. Домработница потом уберет.

День свадьбы, мать его!

Ревнивая сучка, мать ее!

И ладно бы хоть повод был! Но Давид отлично знал, что никогда не интересовался Анжеликой. Ни когда она ощипанным двенадцатилетним цыпленком уезжала в Лондон, ни когда приехала оттуда отгламуренной курицей, как две капли воды похожая на всех гламурешек мира.

Все так стандартно, ногти-зубы-волосы, грудь-попа-талия, большие глаза, губки бантиком и смех колокольчиком. Мозги в конструкции не предусматриваются.

И из-за этой курицы его девочка лежит сейчас в больнице, тихая и неподвижная…

Брачная ночь… в реанимации, чтоб вас всех!

В сторону полетела и остальная одежда, а мужчина встал в душевую кабинку и включил контрастный душ.

Горячо-холодно, горячо-холодно, и так минут двадцать, чтобы прояснилось в голове, а сведенные судорогой пальцы чуть приотпустили чью-то шею.

Убил бы тварь!

Леди Макбет Мценского уезда, чтоб ее всей камерой отодрали!

– Яу-у-у-у-у!!!

Беська взвыла под дверцей кабины, и это стало поводом прекратить экзекуцию. Давид сделал шаг вперед, отряхнулся и подхватил кошку. Та тут же цапнула его за палец – что за вольности! Голый мужчина и мокрыми руками! Нахальство какое!

– Беся, ты со мной поедешь?

– Мур-р-р-рк.

Зеленые глаза смотрели серьезно и всепонимающе. Кто его знает, о чем думают эти хвостатые? Что им доступно, откуда они пришли на Землю?

Малена говорила, что для нее все началось с котенка, который просил помощи. Она пошла на призыв и навсегда распрощалась с одиночеством.

Может быть, она и сейчас придет?

– Ты ведь позовешь хозяйку, киса? Она тебя услышит?

Зеленые глаза загадочно смотрят на человека.

Это вы, люди, бегаете, суетитесь и ничего не понимаете в жизни. А вот мы, мудрые кошки…

Мы умеем мурчать на грани сна и яви, Яви и Нави, мы видим неведомые дорожки и слушаем неведомые вам истории. Это вы нас никогда не слушаете, а иногда еще и обижаете.

И забываете, что у нас девять жизней, а у вас всего одна. А за отнятую у кошки жизнь платить придется тоже – жизнью. Хорошо, если своей…

Беська мурчит, трется головой о плечо хозяина. Она все отлично понимает, хозяйка заблудилась там, куда ему нет дороги. А вот кошки на своих мягких лапках могут ходить где пожелают. Если пожелают.

Она поедет с хозяином. И позовет.

Она обязательно дозовется.

* * *

– Анна Ивановна?

Домработницу Давид никак не ожидал здесь увидеть. Но…

– В новостях передали. Я тут же и сюда, ужас-то какой!

Давид кивнул и потянулся за списком.

– Анна Ивановна, соберете Малечке вещи по списку? В больницу.

– Да я уж начала… давайте список-то. Сейчас все сделаю. Поправится она, Давид Эдуардович. Обязательно поправится.

– Я уверен.

На самом деле никто из них не был уверен. Но…

– И кошке соберите, что там, с собой, мало ли?

– Вы ее берете? А… разрешат?

– Пусть попробуют не разрешить, – хмыкнул Давид. И отправился одеваться.

Джинсы, футболка, свитер, на ноги удобные мокасины. И можно ехать. Анна Ивановна стояла рядом с сумкой.

– Я тут и повседневное положила, а то Малечка придет в себя, а у нее ничего и нет, кроме свадебного платья.

– Спасибо.

Беська уже негодующе орала из переноски, требуя свободы.

* * *

До джипа Давид кошку честно донес в переноске, а там махнул рукой да и выпустил ее в машине, чтобы эти дурные вопли не слушать. Лучше уж ножом по стеклу.

– Ну, если ты мне, пакостница, полезешь под педаль газа, там и придавлю.

Размечтался.

Нормальная кошка не полезет под педаль газа. Она развалится на «торпеде», благо у джипа там такая ширина, хоть поросенка перевози, и будет надменно поглядывать на проезжающие мимо машины.

Фотографируете?

Да на здоровье, мало, что ли, дураков на дорогах? А кошка будет ехать, как ей нравится.

И на руки к Давиду, когда машина встала на парковку, она пошла по доброй воле. Правда, пришлось ее сунуть под свитер, мало ли что, но Беська не возражала. А медработники предпочли не замечать подергиваний свитера, мало ли? Может, человек так дышит животом? Может, он йогой занимается?

Вот и палата, вот и кровать с лежащей на ней девушкой, и Беська урчит все громче и громче, тревожнее…

– Твой выход, киса.

Беська планирует на кровать и начинает принюхиваться. К Малене, к больничному белью, к запаху отчаяния, который пропитал здесь все, от стен до потолка…

– Мур-р-р-р-р-рк!