Зеркало любви

Как приятно, когда мерзавкам прилетает сразу же за их дела. Это Малене было плохо, и она не обратила внимания на слова Давида о невесте, а вот все остальные…

О, вот и София Рустамовна крадется.

– Олечка, неужели это правда? В это трудно поверить.

– Сонечка, у меня есть все бумаги. У Матильды остался медальон с прядью волос… кстати, он сейчас был на ней.

– Да, я заметила, старинная вещь.

– Он переходил в семье девушки из поколения в поколение. Но у нее не было возможности раскопать все то, что узнала я.

– А откуда вы знакомы?

– Я знаю эту семью с давних времен. Майя Домашкина была достойным человеком. А вот дочь… видимо – сбой генов.

– Что, простите?

– Говорят, раз в сто лет в каждом роду рождается человек, который собирает в себя все пороки семейства. То есть от бабушки-картежницы, отца-гуляки, деда-пьяницы… понимаете? Мария Домашкина оказалась именно такой. Природа отдохнула. Хорошо хоть, у нее хватило ума доверить дочь тому, кто смог воспитать девочку достойно.

– О да. Потрясающее самообладание. И воспитание.

– Я была уверена, что вы оцените. А документы я в ближайшее время отдам Малене. Не думаю, что ей перепадут какие-то деньги, но такие девушки сами по себе редки, словно бриллианты.

– Да… – София Рустамовна даже поежилась. – Даже не представляю, что бы я сделала на ее месте. Наверное, ударилась бы в слезы…

– А я хорошо представляю, что сделала бы с подлыми девками, которые копались в прошлом порядочной девушки с желанием измазать ее грязью.

Голос Ольги Викторовны окреп, прозвенел сталью. И потихоньку подошедший муж положил ладонь на ее локоть:

– Олечка, не переживай. Думаю, эти особы сами себя наказали.

– А ты представь, какое это наказание для их родителей – вырастить подобных мерзавок? Вот уж воистину – кровь сказывается, и сразу видно, кто правнучка графини, хоть и обедневшей, а кто правнучка свинарки.

Намек был понят. На трех девушек в гостиной стало меньше, и насколько понимала Ольга Викторовна, эти дамы надолго испортили себе репутацию. И все равно – дряни.

Поделом. Вот уж воистину – стервы, аккурат по словарю Даля, в изначальном смысле. Куча падали у дороги.

* * *

Малена рыдала в четыре ручья. И сама не знала, кого оплакивает.

Предка Матильды? Купца, который кутил и гулял, построил роскошный особняк и ворочал миллионами, а потом бросил все и остался здесь, на смерть, с маленькой девочкой, которая заболела тифом?.. Его жену? Саму девочку?

Бабушку Майю, которая так ничего и не узнала?

Свою влюбленность в Антона, которая приказала сегодня долго жить?

Подругу, которая…

«Тильда?»

«Я здесь, Малечка. Я с тобой. Спасибо тебе, родная…»

И слезы хлынули еще сильнее. Уже от обеих девушек.

Давид почти силком втянул Малену в одну из комнат и толкнул на диван.

– Сядь успокойся…

Ага, с тем же успехом можно было затыкать салфеточкой Ниагарский водопад. Мужчина понял, что увещевания бесполезны, плюнул да и присел рядом, обняв Малену за плечи. Погладил по волосам.

– Все будет хорошо, Малена. Я тебе обещаю, все будет хорошо.

Дверь не скрипнула, в этом доме их отлично смазывали.

– Я тут принесла кое-что…

Нателла несла поднос, на котором были миска с ледяными кубиками, графин с водой и стакан. Ну и так, по мелочи. Салфетки, влажное полотенце, валерьянка…

– Малечка, вот, попей воды.

– Б-благод-дарю…

Малена чувствовала себя отвратительно, руки дрожали, а зубы стучали о край стакана. Пошел адреналиновый откат, и девушку затрясло. Давид стянул плед с кресла и укутал ее.

– Вот так, пей медленными глотками.

– Я в поряд-дке, – прозаикалась Малена. Странно, но ей не поверили. Впрочем, герцогесса постепенно приходила в себя.

– Мне надо извиниться перед вашими родителями за эту безобразную сцену.

– Ты в ней не виновата. А если кому и надо извиняться – так это Анжелке. Вот гадкая тварь, – сморщила нос Нателла. – Дэйви на ней не женится, надеюсь, и поделом стервозе.

– Дэйви? – выцепила Малена.

Давид потупился.

– Так меня называют в кругу семьи.

– Мне нравится. Намного лучше звучит, чем Додик.

А Антон отвернулся. Ну и наплевать на него. Герцогесса Домбрийская не унизится до влюбленности в труса.

А все равно больно. И Малена знала, что болеть будет еще долго.

– Вот и чудненько. Ты, считай, почти член семьи…

Малена открыла и глаза, и рот. И чудом не уронила стакан.

– Я?!

Нателла поглядела на брата:

– Эм-м-м… Малена, а ничего, что Давид при всех назвал тебя своей невестой?

Ответом брату и сестре было выражение самого искреннего изумления. Кем, простите, назвал? А ее спросить никто не хочет?

Нателла поняла, что где-то ошиблась, кашлянула и поднялась.

– Извините. Я сейчас вернусь.

Дверь и в этот раз не скрипнула. Малена поглядела на Давида.

– Я что-то пропустила?

Редкое зрелище – смущенный господин Асатиани. У него даже уши покраснели.

– Я… ты выйдешь за меня замуж?

Малена даже головой помотала.

– Давид, ты с ума сошел? Ну кто ты, а кто я?

– Кто ты – весь город завтра знать будет.

Малена хмыкнула.

– И что это дает? Я все равно тебе не пара.

– И почему это звучит так: «Я тебе не пара, ты ниже меня»? – разозлился Давид.

– Потому что мне не нужна любовь из жалости и предложение из милости.