Зеркало Пиковой дамы

— А я… я не знаю, может быть, это про жизнь художника. Про человека, который делает что-то такое особенное… ну, создает свою красоту.

— То есть, это о творчестве? — подсказал Марк Николаевич.

— Да. — Аля взглянула в зеркало. — Она же — леди Шеллот — должна ткать свой ковер. И рисунок на нем — только слабое отражение той реальности, про которую сказала Маша. То есть, мы живем… и ничего не видим, не знаем. Но художник что-то чувствует… он видит тени в зеркале.

— А что это за зеркало?

— Я не знаю, — она почему-то чуть не заплакала.

— У кого-нибудь есть мысль?

— Ну… — вступил Илья. — Может, это то, что соединяет разные миры, ну, вроде канала, что ли… Только зеркало у каждого свое. Ну, там, сознание, интуиция, воображение… я не знаю.

— Что ж, спасибо! — Далецкий сцепил руки перед собой и скорым упругим шагом закружил по сцене. — Порадовали, молодцы! Прежде всего тем, что были искренни, а это главное. Вы все для себя приоткрыли завесу тайны. Все попытались заглянуть ПО ТУ СТОРОНУ, — он указал на освещенное зеркало. — Но рассказал я вам эту легенду, чтобы вы точнее поняли мой замысел. ПРО ЧТО наш спектакль. Пушкин пишет: "Неведомая сила, казалось, привлекала его к нему." Он имеет в виду Германна и дом графини. Вся повесть — об этой неведомой силе, которая вмешивается в дела людей. И зеркало — загадочный, окутанный суевериями предмет, станет в нашем спектакле символом этой силы. Да, два мира! По ту и по эту сторону. И пока человек — ПО ЭТУ, его жизнь течет по законам обыденности. Но горе тому, — Далецкий воздел указательный палец, — кто захочет заглянуть ПО ТУ сторону… Его жизнь может быть сметена, как колода карт со стола!

— Так вот, — продолжал он, после недолгой паузы. — Германн в сцене у графини не увидит старухи. Нет! Он видит только её отражение в зеркале. Она-то видит его… а он нет! Переступив черту, нарушив границы дозволенного, он вступает в иное пространство. Хотя старуха и умирает, она смеется над ним. Это видно в конце повести. И еще… все, что творит Германн — плод безумия. У него больное, расстроенное сознание. Он одержим жаждою денег. И ещё более он болен идеей разгадать тайну трех карт. А там, где человек все, я повторяю ВСЕ ставит на карту, он летит в тартатары. Его как бы выдергивают, — да-да, вот точное слово! — выдергивают из реальности, цепляют на крюк и подвешивают… за ушко, да на солнышко! Те самые силы, которые велели графине открыть ему тайну, когда она является ему во сне мертвая. Силы, которым продалась и она!

Ребята ощущали в эти минуты какое-то лихорадочное, болезненное волнение. Они попеременно глядели то на своего режиссера, то на сиявшее на полутемной сцене зеркало. Им казалось, что в этот миг они сами прикасаются к запретному и вот-вот что-то может случиться… что-то произойдет.

Между тем, вышагивая и произнося свой монолог, Далецкий внимательно следил за их реакцией. И видя, что они не в шутку взволнованы, воодушевлялся все больше. Наконец, внезапно остановился, присел на корточки и хлопнул ладонями по коленям. И резкий этот хлопок разорвал нараставшее напряжение. Все сразу расслабились, ожили, зашевелились…

— Ну, что я вам скажу… — Далецкий сиял. — Пойдет дело! Вы вошли в это, поняли… Я увидел сейчас, как все были наполнены, как изменились лица, даже дыхание! Запомните это состояние, зафиксируйте его, это наш первый пробный шар… и первая репетиция! Застольный период кончился, — он расхохотался вдруг с видимым облегчением. — Пора на сцену!

Глава 6 ПУГАЮЩИЕ ИЗВЕСТИЯ

— Слушай, он гений! Придумать такое… — Аля никак не могла прийти в себя от волнения.

Они с Маней спешили домой по затихающей к ночи Москве, и каждый предмет на пути, каждый встречный казался им вестником из иного мира.

Машка не скрывала своей радости — наконец-то она поживет в семье, в нормальной квартире! Пускай всего несколько дней… Сначала страшно смутилась, сказала, что всех будет стеснять, тем более в доме ребенок маленький, но Аля её успокоила.

— У меня, знаешь, какие родители! У нас как-то целый месяц родственники из Самары жили, а мама была беременная, и ничего! Она все шутила, пироги пекла… И потом, никому ты не помешаешь, у нас с тобой отдельная комната.

Собрали нехитрые Машкины пожитки и побежали домой. Увиденное и услышанное на репетиции так накалило нервы, что никто из ребят, похоже, ни о чем другом думать не мог. Аля попыталась было поговорить с Ильей, рассказать об истории с записной книжкой, но он только отмахнулся:

— Аленький, давай завтра, а? Я сейчас совершенно стукнутый, ничего не соображаю.

"Ладно, — решила она, — дома Мане все расскажу!"

Маме Маня, похоже, понравилась. Она тут же усадила девчонок ужинать, а за чаем с лимонником Аля принялась пересказывать замысел их режиссера.

— Мам, представляешь, что будет?! В сцене, когда Германн приходит ночью к графине, он её видит в зеркале. То есть, зрители будут видеть актрису, которая играет графиню, а Германн — только её отражение. И знаешь, что это за зеркало? Наше, представляешь? Здорово, да!