Зеркало Сен-Жермена

Солодовников (сухо): Константин Львович, я, кажется, просил называть меня по имени-отчеству. Мне не по душе ваше гусарское амикошонство. Я вам не «Веник», а Вениамин Анатольевич.

Вован: Ладно те, Толяныч. Не гноись. Ну, давай, показывай постеры.

Подходят к задрапированным щитам.

Солодовников: Вот-с, как вы распорядились. Рекламные панно для новых направлений нашей коммерции.

Сдергивает драпировку с первого постера. На нем изображены хлыщ в канотье и барышня в шляпке с цветочками, любовно взирающие на булку с колбасой. Кружок колбасы весь в черных точках. Внизу слоган: «НОВОЕ ПОКОЛЕНИЕ ВЫБИРАЕТЬ МАКЪ-КОЛБА-СЕРЪ!»

Вован: А это че за крапчик? Мыша что ли нагадила?

Солодовников: Это мак. Ведь он же МАК-колбасер.

Вован (вздыхает): Ты бы еще изюму в свою «собачью радость» насовал. Ладно, схавают. Народ у вас небалованный. Дальше гони.

Солодовников открывает второй щит. На нем изображен длинноволосый, бородатый мужичонка, восседающий на царском троне. На переднем плане стеклянный цилиндр моментальной лотереи. Слоган: «ЧУДО-ЛОХМОТРОНЪ. ПОДХОДИМЪ И ВЫИГРЫВАЕМЪ»

Солодовников (горделиво): Ну как?

Вован (чешет загривок): В принципе нормально. Хоть и по наглому Типа «кидаем одних колхозников». Может, лучше какого-нибудь городского фраера намалевать?

Солодовников: Уверяю вас, Константин Львович, это именно то, что нужно. Рассудите сами. Сия картина говорит, что любой лохматый при помощи нашего чудо-аппарата может воссесть на трон удачи. Отсюда и название: ЛОХМОТРОН. Правда, были трудности с цензурой, которая усмотрела в этой аллегории неуважение к самодержавности, но барашек в бумажке поблеял и ничего-с, разрешилось.

Вован: С мусорами перетерли?

Солодовников: С околоточными? А как же-с. По двадцати пяти процентов с каждого лохмотрона. Все цивилизованно.

Вован: Молоток, Толяныч. А тут чего? (Показывает на третий щит.)

Солодовников открывает третий щит. На нем танцующая восточная красавица в чадре, шальварах, с обнаженным животом. Слоган: «ПIПЪ — ШОУ. ВСЕГО ПЯТИАЛТЫННЫЙ! МЫ ПОКАЖЕМЪ ВАМЪ ВСЕ!»

Солодовников: Вот с Зюлейками, Константин Львович, вышла незадача.

Вован: Че?

Солодовников: Почти полное фиаско.

Вован: Че? Толяныч, ты можешь по-русски?

Солодовников (трет висок, щелкает пальцами): Облом вышел с Зюлейками. Консистория ни в какую. Срам, говорят, и неподобие. Две тысячи на храмы божьи пожертвовал вот, разрешили пупки заголять, а дальше ни-ни.

Вован: Самодержавие, блин. Козлы застойные! Слышь, Толяныч, вот ты бы отстегнул пять алтын, чтоб на бабий пупешник поглазеть?

Солодовников (сглотнув): О да!

Вован (скептически): Не. Народ в таких делах лабуды не прощает. Навешают нам с тобой по хавалу, однозначно. (Вздыхает.) Ладно, Веник, ты вали пока. Костян будет мозгами трясти.

Солодовников на цыпочках удаляется. Вован стоит перед постером в позе мыслителя.

Вован: Дешевые понты на хрен. (Перечеркивает слово «все», пишет «кое-што».) Не, все одно наваляют… О! Вот так! (Исправляет «I» на «У». Получается: «ПУПЪ-ШОУ. ВСЕГО ПЯТИАЛТЫННЫЙ! МЫ ПОКА-ЖЕМЪ ВАМЪ КОЕ-ШТО!») И никакой туфты.

Свет гаснет.

Все пучком

(2001 год)

Томский и Колян. Доносятся звуки увертюры к «Пер-Гюнту» или что-нибудь в этом роде. Обстановка та же, только офисная аппаратура расставлена по местам и вместо портрета Вована висит большая икона Спаса Нерукотворного. Томский не в красном блейзере, как Вован, а в строгой черной тройке консервативного вида, с галстуком-ленточкой и белой гвоздикой в петлице.

Колян: Владим Егорыч, значит так. С Хрюкой все пучком…