Зеркало (СИ)

- Ты прав насчет того… Что Баки много для меня значит, - заметил он, накрывая добычу Тони ладонью. – Советую учитывать это, если тебе покажется, что его место в тюрьме или психушке.

- Я всегда учитываю детали, - отмахнулся Тони и выдернул папку из-под его ладони. – Не мешай.

Стив напряженно кивнул и отошел к окну. Заложив руки за спину, он стоял и смотрел на суету большого города, раскинувшегося у его ног, и старался не прислушиваться к нервному хмыканью и шелесту переворачиваемых страниц. Свой выбор – довериться – он уже сделал, теперь поздно сожалеть о чем бы то ни было. Можно было лишь надеяться, что благоразумие Тони возьмет верх над его же горячностью.

В гостиной было тихо больше сорока минут, и все это время Стив почти физически ощущал, как сгущается напряжение у него за спиной. Наконец, послышался длинный, вымученный выдох, и Стив обернулся. Тони сидел за столом, спрятав лицо в ладонях. Несколько голографических экранов мерцали вокруг него, как призраки. На одном из них было фото Баки в криокамере, на втором какие-то графики, а на третьем – длинный перечень непонятных названий на латыни.

- Это немыслимо, - наконец, выговорил он. – Я… мне надо подумать. Я… вернусь. Скоро. В общем, - он как-то потеряно огляделся, потер глаза, подхватил папку и вышел, не забыв погасить экраны небрежным взмахом ладони.

- Что? – спросил Стив у Наташи, свернувшейся клубком в углу дивана.

- Пусть подумает, - тут же ответила она, потянувшись. – Он считал, что достаточно пережил в плену. А теперь вдруг понял, что есть люди, которые предпочли бы смерть тому, что с ними произошло. И он прочел о них не в страшной книге о концентрационных лагерях, а в личном деле человека, который дорог его другу.

- Баки… не думаю, что он хотел бы умереть.

- Тогда ты едва ли понял и половину информации, содержащейся в той папке, Стив, - Наташа легко поднялась и направилась к лифту. – Советую сходить на прогулку – от нас подальше. В парк куда-нибудь. Тони будет думать до следующего утра, а то и дольше.

Она ушла, а Стив так и остался стоять у окна, вспоминая те два фото. Улыбающийся Баки в сдвинутой на один бок фуражке, и он же сквозь покрытое изморозью окошко криокамеры. Руки сами собой сжались в кулаки, и он в который раз поклялся себе, что сделает все, чтобы его вытащить. Пусть Баки просто будет. Пусть не с ним, пусть даже не рядом, но живым и здоровым.

***

Тони не показывался двое суток, и все, что Стиву оставалось – прислушиваться к утихающей боли в желудке (принял-таки лекарство) и все еще побаливающей голове (выспался, но не до конца). Остальные ощущались фоном, так как были намного здоровее Тони, плевать хотевшего на свое здоровье. К этой фантомной боли в груди, голове и желудке Стив уже почти привык, и, как когда-то в детстве, смирился.

Гораздо больше, чем долгое молчание Тони, Стива раздражало его собственное бездействие и усиливающаяся усталость, идущая от Баки. Казалось, тот не спал вообще, только тренировался, получая травмы (боль от которых тут же пропадала), и работал, работал, работал на износ. Стив тоже мало спал. Он гнал от себя мысль, что почти благодарен ведьме за такую вот призрачную связь с Баки. Что теперь, по крайней мере, он знает, что тот жив и относительно здоров. Насколько вообще может быть здоровым кто-то с искусственной рукой и перегруженным позвоночником.

Стиву иногда хотелось встать и идти, ориентируясь на усиление или ослабевание болевых ощущений, как в детской игре «тепло-холодно», пока Баки не найдется где-нибудь на Богом забытой базе. Разрушить там все к черту и… Дальше воображение буксовало, потому что Стив слишком хорошо помнил произошедшее на хэлликэриере. Баки бы напал на него, а Стив не смог бы совладать с ним, испытывая боль за двоих. Это если не брать в расчет то, что его команда не останется в стороне и тоже, скорее всего, получит травмы и повреждения. Выйти из строя из-за болевого шока в самый ответственный момент (потому что даже у суперсолдат есть предел) ему не хотелось, а потому он решил дать Тони еще немного времени. Если тот не покажется на общей территории в ближайшие сутки, Стив будет действовать сам. Ему не впервой.

Было около полуночи, когда Стив, пытаясь совладать с учащенным сердцебиением (Баки не спал уже третьи сутки) решил все-таки попытаться отдохнуть. Забравшись в постель, он выполнил несколько дыхательных упражнений, рекомендованных Брюсом, закрыл глаза и приказал себе спать.

Боль пришла неожиданно, будто его живьем бросили в кипяток. Вернее, макнули туда головой. Это было за пределами человеческих возможностей – терпеть такое. В виски будто ударила молния, наполняя огнем черепную коробку, затягивая в небытие, выжигая изнутри.

Стив кричал, а боль все длилась и длилась, оставляя лишь одно желание – умереть. Дышать было невозможно, тело выгибалось дугой, ладони стискивали голову, будто желая раздавить ее, как спелый арбуз, лишь бы прекратить все это.

Кто-то кричал вместе со Стивом, хватал за руки, уговаривал. Кто-то куда-то его тащил, но Стив был глух, слеп, он жил агонией, будто состоял из страдания.