Зеркало судьбы

— Прости, что я не пришла к тебе, — всхлипывает она, вскакивая на ноги. — Я собиралась, правда, собиралась.

— Тебе было не до того.

— Нет, — она закусывает губу. — Я просто испугалась. Я ведь помню тебя другим. Хотя знаешь, ты стал только лучше. Да. Знаешь, я ведь скучала по тебе…

Вот из-за этой лживой, дрожащей улыбки мне становится жаль, что я заключил сделку. Но только потому, что теперь я хочу убить Преподобного своими руками. Она просто не верит, что я просто так выпущу её из подвала.

— Перестань, — прошу я, отстраняясь от неё. И, конечно, она всё неправильно понимает.

— Я уродина, — говорит она погасшим голосом, стягивая края пеньюара. — Ну конечно. Да. Тебе противно… после всего…

— Венди, ты умеешь водить машину?

— Угу.

— Во дворе есть одна, Венди, — мне просто нравится произносить её имя. — Полный бензобак. До Биркетвейна, конечно, не добраться, но…

Она непонимающе смотрит на меня. Потом, опомнившись, бежит наверх — я еле успеваю за ней — срывает с вешалки зимнее пальто, закутывается в него, всё так же криво улыбаясь. Будто я исчезну, уйду, прекращусь без этой улыбки.

— Я только заеду за мамой, — говорит она.

— Не стоит. Они знали, что ты тут. С самого начала.

Видно, она догадывалась об этом. Что, впрочем, не мешает ей отвесить мне оплеуху и разреветься.

— Сраные уроды, — говорит она наконец, сморкаясь в пеньюар. — Что, и Эрик тоже?

— Он купил мотоцикл.

— Мотоцикл? Вот ведь придурок.

Она смеётся. Нет, это не истерика. Ей правда смешно.

— Венди, он скоро вернётся, — напоминаю я. — Возьми деньги. Я не считал, но, по-моему, их тут до чёрта.

— Почти миллион, — подтверждает Синдри 2.0. — Ты сможешь очень неплохо развлечься, милая.

— Фотографии, — протягиваю ей конверт. — Там те девчонки, которые…ты понимаешь. И наверняка на снимках есть его отпечатки. Отвези их в Биркетвейн. Лучше, наверное, пойти с ними в редакцию. Просто людям надо знать. Мне так кажется.

— Да, — соглашается Венди. — А ты что, не поедешь?

— Кто-то же должен прекратить всё это, — фу, как глупо и напыщенно это звучит.

— Только ты учти: я буду ждать тебя в Биркетвейне, — она торопливо рассовывает банкноты по карманам пальто. — Сниму комнатку с видом на реку. И буду ждать. Ты понял?

Самое прекрасное в этих словах — что она врёт. Полудохлый старина Синдри не нужен ей в сияющем завтра. И это правильно.

Она целует меня. Выходит в июньскую темень, не оборачиваясь. Это тоже правильно. И исчезает.

Мы остаёмся вдвоём.

— У меня неприятная новость, дружок, — шевелятся мои губы. — Она сожжёт фотографии. Зачем ей рисковать? Лишние вопросы, мстительные фанатики… Вендела умная девочка. Но ей это не поможет, нет, не поможет. Потому что полностью из подвала не выходит никто.

Свет меркнет. Теперь моими глазами смотрит он. Я понимаю, что иду наверх: ступеньки скрипят под ногами.

— Он уже рядом, Синдри, рядом! — мои зубы выбивают дробь.

Я чувствую его радость. Радость и торжество. И я уже почти не чувствую себя, Синдри 3.0. С другой стороны — что-то же останется после меня? Улыбающийся мальчишка на выцветшем фото. Стайка цифр в дневнике Акселя. Живая и счастливая Венди, — нет, я не верю ему, не хочу верить, — живая и счастливая.

— Ты уж постарайся, — прошу я.

И перестаю быть.

Аминь, что ли.

4. Колесо Судьбы Владыки земные, владыки небесные

задача — осознание высшего Закона, принятие поставленной задачи;

цель — трансформация низшего в высшее, выполнение жизненной задачи, достижение целостности;

риск — фатализм, неверное понимание своей задачи.

Владетель и владыка ♀ Татьяна Романова

I

Взгляд Солнцеокого лучился мягким укором. Мол, как же ты, Ансельм, недоглядел? Как позволил своей лени и неуклюжести загубить древнюю красоту?

Ансельм тихонько взвыл. Крепко-крепко зажмурился — в детской надежде, что стоит открыть глаза, и все окажется неправдой. Не помогло. Фарфоровые осколки святого орбиса по-прежнему лежали на истоптанном каменном полу.

Это же надо, а? И всего-то оставалось дел — вымести сор из углов, наполнить чашу для омовения рук водой из пузатой бочки у домашнего входа храма. И можно было бы идти домой, а то и к Альме заглянуть на часок. А теперь — какая там Альма?

Парень наклонился, осторожно собрал крупные осколки орбиса. Святой образ, запечатленный на тонкой пластинке фарфора, раскололся на пять частей. А вдруг его можно как-то склеить? А, бесполезно. Наставник Хаймэ углядит даже царапину на спинке церковной скамьи, даже плохо отмытый грязный след в темном углу храма — а уж смолянистые потеки клея на лике Солнцеокого он заметит и подавно. И что тогда будет…ой, лучше и не думать.

Кто-то скрипнул дверью храма. Ансельм, вздрогнув, медленно обернулся — и выдохнул с облегчением:

— Ох, Альма, ты…

— А чего ты такой хмурый? — девчонка осторожно притворила дверь. — Работы много?

Если бы…

Проворный взгляд синих глаз обежал стены храма. Замер на опустевшей полке. Медленно переместился на осколки в руках Ансельма.