Зеркало времени (СИ)

Надо нацелиться как можно точнее на Иводзиму, пока я не вырубился, пока хоть что-то ещё «соображает» искусственный интеллект моей аэрокосмической машины. Высота двадцать девять тысяч метров и продолжает расти. Тело машины напрягает перегрузка. Через три минуты отстрелятся от корпуса самолёта вырабатываемые конформные баки. Тридцать восемь тысяч метров… Рёв двигателей отстаёт, свиста потока не слышно, воздуха здесь уже почти нет. Воздуха мне, мне больше воздуха… «Отзовитесь… Борис, отзовитесь…» Провал… Нет, не провал… Возвращаюсь… Я не должен терять сознание. Внизу, среди скал и зарослей, живые люди-солдаты. Они, наверное, в защитных складчатых робот-скафандрах. В правых руках у них двуствольные автоматы как продолжение руки. Я должен продолжать помогать им?

Машин Хэйитиро и Стаха рядом нет. Я — один. Мне надо ещё несколько секунд, чтобы прийти в себя. Перегрузка. Высота — сорок девять тысяч метров. Продолжает расти. Я ищу на себе красный ручеёк на белом поле, почерневший внизу, хотя на фонаре моего МиГа нет решетчатого переплёта. Но ручеёк есть, вот он. И есть боль. Тупая, изнурительная боль в груди и в животе.

Но я всё ещё жив.

Могу проверить системы МиГа. Главное сейчас для меня — целы уникальные крылья машины. На мониторе панорамного обзора крылья сверкают и переливаются в лучах солнца, как два меча с огненно отточенными лезвиями. Работоспособны оба оперения машины — переднее горизонтальное и заднее, похожее на приподнятые крылья гигантской бабочки, они обеспечивают высокую боевую манёвренность МиГу в атмосфере. В ближнем космосе они не нужны, а при спуске с орбиты могут сгореть в бушевании огненных вихрей, охватывающих тормозящую машину, и теперь, на пятидесятикилометровой высоте, начинают убираться в фюзеляж, обладающий вместе с крыльями несущими свойствами. Действуют все струйные рули. Втянулись воздухозаборники под фюзеляжем. Оба двигателя работают в ракетном режиме на номинальной тяге и возносят, возносят, возносят меня. Но я их не слышу и не могу вспомнить, нормально ли это.

Справа начинаю видеть ослепительный голубоватый ореол атмосферы над земным шаром. Джордж Уоллоу, оператор, похоже, уснул в своей задней кабине. Его усыпили яркие дневные звёзды. Они убаюкивают на этих околокосмических высотах, и он спит.

— Борис… Борис, отзовитесь!..

Голос женский, но не Полины. Её со мной давно нет.

«Наедине с прекрасным, гордым миром… Над золотым и синим океаном…»