Зеркало, зеркало

– А как тебе Серена? – спрашивает Роуз ни с того ни с сего, пока мы срезаем путь к парку. Серена – это девушка из нашей школы с длиннющими ногами, голубыми глазами и таким высоким голосом, как будто вдохнула гелия. – Она на тебя запала. Сильно.

– Ты это к чему? – говорит Лео, искоса взглянув на Роуз.

– Такие девушки на дороге не валяются, – говорит она таким тоном, будто мы уже полчаса эту Серену обсуждаем, а Лео все никак не поймет, чего от него хотят. – Почему у самого сексуального парня в школе нету пассии? Хочешь сказать, что все эти мускулы не для нас, дам?

Непонятно, почему ей взбрело в голову поднимать эту тему именно сейчас, но одно я знаю точно: Роуз – последняя, с кем Лео хотел бы обсуждать девушек и серьезные отношения. Он дает ей достойный отпор, и ее глаза грозно сверкают.

– Зачем довольствоваться одной, когда можно наслаждаться всеми? – говорит он, расправляя плечи и выпячивая грудь. – Отношения – это постоянная критика, это тяжкое бремя. Кому захочется, чтобы ему указывали, как себя вести и что говорить, когда можно быстренько получить свое, и поминай как звали.

Роуз заливается смехом. Мы вваливаемся в темный пустой парк.

– Ну да, точно, ты у нас настоящий самец. – Она запрыгивает на карусель и начинает кататься по кругу. – И с кем же ты в последний раз трахался? Чье имя стоит последним в твоем длинном списке побед?

– Не скажу, – говорит Лео.

– Потому что тебе и сказать нечего, – усмехается Роуз, проносясь мимо. – Потому что ты вообще ни с кем не трахался.

Я вздыхаю. Эту девушку трудно понять. То она отзывается о человеке с любовью и уважением, то она принимается дразнить его и задирать.

– Трахался, отвянь уже, – говорит Лео, когда она снова пролетает мимо.

– Лео, Лео, все нормально, тут нечего стыдиться. Подумаешь, девственник! Правда, Ред? У тебя ведь тоже никогда не было. Вам, ребята, надо открыть кружок по интересам. Или сойтись друг с дружкой! Из вас бы вышла такая сладкая парочка… самая нетрадиционная парочка на свете. А знаете, вы друг другу даже подходите.

Я только пожимаю плечами. Ей меня не задеть, к тому же она говорит правду. Какой смысл отпираться? По мне не скажешь, что у меня есть хоть сколько-нибудь серьезный сексуальный опыт, потому что его и нет.

– Какое тебе вообще дело? – спрашивает Лео.

Роуз притормаживает карусель, и они долгое время буравят друг друга глазами – того и гляди поцелуются. В любой момент их дружба может перерасти в нечто большее, и мне не будет места в этом новом союзе. Желудок съеживается. Больно. Надо срочно что-то предпринять.

– Аннабель Клементс, – говорю я.

Лео возмущенно смотрит на меня с открытым ртом.

– Не круто, Ред.

– Аннабель Клементс, ты занимался сексом с Аннабель Клементс. Это я так, к слову. Ничего позорного в этом нет, фигура у нее что надо.

Мне не доставляет удовольствия обсуждать Аннабель у нее за спиной, но хотя бы Лео с Роуз угомонятся.

Роуз вздрагивает, будто ей дали пощечину, и мне тут же становится стыдно за каждое слово.

– Ой, да мне-то что. – Выхватив у Лео бутылку, она допивает то, что осталось на донышке. – Есть чем закинуться? – спрашивает она, надеясь угоститься колесами или травкой или и тем, и другим.

Лео качает головой:

– Не-а, голяк.

– Уф-ф… – Роуз в отчаянии закидывает голову назад. – Какой отстой! Бухаем в парке и даже надраться нормально не можем. Я хочу, чтоб меня накрыло, детка, чтоб мозги отшибло!

Она бросается ко мне и обнимает за шею, а может, пытается сделать захват – кто ее знает.

– Сбегай в магазин, Ред.

– Не могу, – говорю я, не зная, куда смотреть, – ее лицо в паре сантиметров от моего. – Меня там помнят. Они в курсе, что мне нет восемнадцати.

Она с отвращением отталкивает меня.

– Тогда зайди домой и сопри что-нибудь у своей пьяной мамки.

Это мне за Аннабель. Справедливо, но все равно больно.

– Нет.

Роуз отходит, вяло размахивая бутылкой, задирает голову к небу и типа как… ревет.

Да, просто ревет.

В этом вопле бэнши[5] слились и злоба, и грусть, и горе потери, и все печали, о которых она никому никогда не рассказывала, кроме меня.

Она стоит на месте, смотрит в небо и РЕВЕТ.

Спустя пару секунд я подхожу к ней и тоже начинаю реветь, только мой рев больше похож на вой, а потом к нам присоединяется Лео – затяжной скрежещущий крик. Так мы стоим и, надрывая глотки, провожаем последние кровавые брызги заката, стекающие за горизонт.

Никто из нас не замечает заехавшую в парк патрульную машину, пока из нее не вылезают копы: мужчина и женщина.

Мужчина говорит:

– Не пора ли вам, детишки, домой?

Роуз говорит:

– А тебе-то что, блять?

А он ей отвечает:

– Следите за языком, юная леди.

А она ему:

– На хуй патриархат!

А он ей:

– Ну все, доигралась, теперь поедешь в участок.

И тут Роуз пускается наутек, она реально пускается наутек.

Мне в жизни не доводилось видеть зрелища забавнее: Роуз носится по парку, хохоча во весь голос, как сумасшедшая, виляя туда-сюда, а за ней, поскальзываясь и пыхтя, наматывает круги коп. Второй офицер, женщина, стоит на месте, разинув рот, а мы с Лео так и покатываемся со смеху.