Зеркало, зеркало

– Я думала, ты ненавидишь меня за то, что я лесбиянка, – говорю я.

– Ничто не заставило бы меня возненавидеть тебя. Временами я ненавижу мир, в котором мы живем, и нередко – себя саму, но вас с Грейси – никогда. Клянусь, я больше тебя не подведу!

– И я, – говорит папа.

Я перевожу взгляд с маминого лица на папино и впервые за невероятно долгое время вроде как чувствую себя нормальным подростком.

Потому что для меня быть безумной рыжеволосой девицей, которая играет на ударных и мечтает повстречать девушку своей мечты, и есть норма.

Норма, видите ли, она для всех разная.

42

Сейчас раннее утро, прямо очень раннее, но в школу сегодня идти не нужно, потому что ее обшаривает полиция и туда никого не пускают. Нас троих все это не колышет. Мы идем в больницу, чтоб как можно скорее увидеться с Най.

Она полулежит в постели, в палате включен телик, который никто не смотрит, а подле нее сидит Джеки. Мать и дочь молча смотрят друг на друга, не замечая ничего вокруг, комнату заливают розовато-золотистые рассветные лучи, и ничего счастливее и прекраснее мне не доводилось видеть за всю жизнь.

Бинты исчезли, обнажив длинную цепочку швов, которая тянется по диагонали через все ее лицо.

Макс размашистыми жестами препровождает нас внутрь, и мы медленно заходим в палату.

– Как дела, лузерша? – спрашивает Роуз.

– Горло малость побаливает, – говорит Наоми. – От пинты бы не отказалась.

Джеки издает что-то среднее между всхлипом и смешком. Я подхожу к постели Наоми вместе с остальными и, не имея ни малейшего понятия, что сказать, стою и улыбаюсь, как полная идиотка.

– Мы выйдем на минутку, чтобы вы пообщались, – говорит Джеки, обмениваясь взглядом с Максом, который кивает. – Но только на минутку! Ей нужен отдых, впереди долгое восстановление.

– Хорошо, – отвечаю я, садясь на место Джеки. – Я жуть как рада, что ты не умерла, Най.

– И я… – Наоми обводит нас взглядом. – Доктора не хотели, чтобы мама рассказывала мне, чем вы тут занимались, чтобы, типа, я не растревожилась, но она их не послушала. Думаю, она понимает, как много для меня все это значит…

Невозможно представить, что происходит у нее в голове, но в глазах у нее стоят слезы, а в голосе звучит боль.

– Я не могу говорить о том, что со мной случилось. Даже думать об этом не хочу. Никогда. Следующие пара месяцев будут не фонтан, но мама с папой меня поддержат, да и вы трое, если мы все еще друзья.

– Естественно, – говорю я.

– А как же! – добавляет Роуз.

– Иначе и быть не может, – улыбается Лео.

– Вот и хорошо. – Наоми опускается на подушки. – А теперь не могли бы вы отсюда свалить? Меня уже от вас тошнит.

– Увидимся позже. – Я аккуратно целую ее в макушку.

– Мы тебе фильмы на дивиди принесем, – говорит Роуз.

– И шоколадок, – говорит Лео. Когда мы подходим к двери, она окликает нас:

– Ребята?

Мы дружно оборачиваемся.

– Обожаю вас, – говорит Най.

Эш спит в коридоре, растянувшись на трех креслах. Заметив ее, я останавливаюсь.

– Может, сходим куда-нибудь позавтракаем? – предлагает Роуз. – Что-то мне сейчас неохота быть одной. Я угощаю! Сегодня на выходе стянула у Аманды из сумочки кредитную карту.

– Давайте. Я вас догоню, ладно? – говорю я.

Роуз и Лео переглядываются, как будто знают какую-то неведомую мне тайну. Так вот, они не правы. Я знаю все, что мне нужно знать.

– Эй, Эш… – Я легонько трогаю ее за плечо, и, к моему немалому удивлению, она моментально открывает глаза. – Ой, а я думала, ты спишь.

– Я просто лежала с закрытыми глазами. Я такая взвинченная, что никак не усну.

Она выпрямляется, а я плюхаюсь в кресло напротив.

– Трудно будет вернуться к нормальной жизни, – говорит она. – Практически невозможно, ведь мы столько всего пережили.

– Да, кстати, насчет этого, – говорю я. – Слушай, я хотела кое в чем тебе признаться. Возможно, мои слова тебя шокируют, но это ничего, я уже типа как привыкла к такой реакции. И наша дружба не изменится, обещаю, я просто буду подавлять свои чувства и делать вид, что их не существует, но штука в том, что…

– Ред, – перебивает Эш, вставая со своего места и подсаживаясь ко мне.

– Да? – говорю я, мысленно готовясь к худшему.

– Знаешь, что тебе нужно сделать? – спрашивает Эш с едва заметной улыбкой.

– Что? – шепчу я.

– Заткнуться на фиг и поцеловать меня.

Шесть месяцев спустя…

Утро. Холод стоит лютый, покрытый ледяной коркой мост искрится в лучах зимнего солнца. Наше дыхание клубами пара поднимается в воздух, а пальцы так замерзли, что приходится греть их под мышками.

Вчетвером мы смотрим, как Ашира берет Наоми за руку и медленно ведет к мосту.