Zettel

82. Подумай о такой языковой игре: определи с помощью секундомера, как долго длится впечатление. А определить длительность знания, способности, понимания так не получится.

83. «Но ведь отличие знания от слышания не состоит просто в таком признаке, как характер их длительности. Они же целиком и полностью различны!» Конечно. Но именно поэтому нельзя сказать: «Знай и слышь, и ты заметишь разницу!»

84. «Боль не является состоянием сознания, понимания». – «Ну, как раз понимания-то я не чувствую». – Впрочем, это объяснение не годится. Также не будет объяснением сказать: То, что в каком-либо смысле чувствуется, есть состояние сознания. Поскольку это означает лишь: состояние сознания = чувство. (Просто заменяют одно слово на другое.)

85. Ведь не говорят же, что я-де со вчерашнего дня что-то «непрерывно» полагаю, понимаю, планирую. Прерывание полагания было бы временем неполагания, а не отклонением внимания от того, что́ полагаешь, например сном.

(Различие между ‘knowing’ и ‘being aware of’[37].)

86. Самое важное здесь вот что: здесь есть различие; замечают различие, ‘которое безусловно’, – не уточняя, в чем оно состоит. Это тот случай, когда обычно говорят, что различие познается именно с помощью интроспекции.

87. По видимости, это тот исходный пункт, на основании которого говорят, что с другим человеком можно поделиться лишь формой, но не содержанием. – Ведь о содержании ведут речь сами с собой! – (Но как мои слова ‘касаются’ осознаваемого мною содержания? и с какой целью?)

88. Примечательно, что процессы, происходящие при мышлении, почти никогда нас не интересуют. Это очень примечательно, но не странно.

89. ((Мысли, словно лишь намеки.))

Не так ли здесь, как у гениального человека-счетчика? – Он посчитал правильно, если получился правильный результат. Но что происходило в нем, он и сам, наверное, не скажет. А если бы и сказал, то мы восприняли бы это как странную карикатуру на вычисление.

90. Что я знаю о внутренних процессах того, кто внимательно читает какое-то предложение? И может ли он описать их мне после того, как закончил чтение; и является ли то, что он описывает, характерным процессом именно внимания?

91. Вопрос: какого действия я хочу добиться, когда говорю кому-то «Читай внимательно!»? Допустим, если ему то-то и то-то бросилось в глаза, он сможет об этом сообщить. – Здесь, я полагаю, снова можно было бы сказать, что тот, кто внимательно читает предложение, зачастую способен сообщить о процессах в своем мышлении, например о представлениях. Но это не означает, что такие процессы называются «вниманием».

92. «Ты прочитал предложение вдумчиво?» – «Да, я прочитал его вдумчиво; для меня было важным каждое слово».

Это не привычное переживание[38]. Когда говоришь, обыкновенно не прислушиваешься к себе с изумлением; за собственной речью внимательно не следят; поскольку обычно говорят свободно, а не вынужденно.

93. Когда нормальный человек при нормальных обстоятельствах ведет нормальную беседу, и меня бы спросили, как в одном из таких случаев отличить мыслящего от немыслящего, – я бы не знал, что ответить. И не мог бы сказать с достоверностью, что различие заключалось в чем-то, что происходит либо не происходит во время разговора.

94. Граница между ‘думать’ и ‘не думать’, на которую здесь указывалось, пролегала бы между двумя состояниями, которые не отличаются ничем, что хотя бы в малой мере напоминало игру представлений. (Поскольку игра представлений есть все же модель, сообразно с которой хотелось бы думать о мышлении.)

95. Только при весьма специфических обстоятельствах возникает вопрос, мыслит ли говорящий или нет.

96. Если обсуждать опыт мышления, то опыт говорения столь же пригоден, как и любой другой. Но понятие ‘мыслить’ не является понятием опыта. Ведь не сравнивают мысли, как сравнивают данные опыта.

97. Если чему и подражают, – так это примерному тону речи, выражению лица и т. п., и нам этого достаточно. Это доказывает, что здесь находятся важные феномены, сопровождающие речь.

98. Станем ли мы утверждать, что всякий, говорящий нечто осмысленное, мыслит? Например, строитель в языковой игре 2?[39] Разве нельзя представить себе, как он на стройке выкрикивает слова в обстоятельствах, в которых мы не будем даже отдаленно связывать их с каким-либо мышлением?

99. (К языковой игре 2[40].) «По умолчанию ты уже как раз предполагаешь, что эти люди думают; что в этом отношении они подобны нашим знакомым; что они занимаются той языковой игрой не чисто механически. Поскольку, если бы ты представил себе, что они заняты ею механически, то ты сам не назвал бы ее использованием рудиментарного языка».