Зга Профилактова (СИ)

- Не совсем плодотворная постановка вопроса, - Вадим с сомнением покачал головой, - не следует так. Морду надо бить за такие шутки, как здесь. Но говорить, что предисловие уже заключало, делать акцент на этом "уже" - неправильно, ибо предполагает нечто последующее. Подразумевается вступление Сонечки и сопутствующие ему измывательства. А этих-то измывательств как раз и не было. Разве Сонечка измывалась? И если да, то так ли уж? Стало быть, "уже" обрывается ни на чем, повисает в воздухе. Его связь с нами ослабляется и теряется, а в силу этого и все то, чем мы тут занимались, включая необходимость выслушать пространные речи нашего доброго хозяина, обретает расплывчатые черты какой-то досадной неопределенности. Другое дело, что сам этот хозяин еще тот гусь. С какой стати ему вздумалось шутить над нами? Мы...

- Я, говоря вообще, не в накладе, - перебил Федор, - и против хозяина ничего не имею. Вздумал пошутить?.. Ну, пошутил и пошутил, что ж тут такого необычайного... Издевательство его предисловие в себе заключало, я на этом настаиваю, но с "уже" оно его заключало или просто так, само по себе, это меня нисколько не волнует. Я не взываю к справедливости, не требую компенсации, я прощаю. Что меня действительно занимает, так это вопрос, является ли то, о чем так долго рассказывал нам этот человек, правдой.

- Все, кроме того, что касается Сонечки, чистейшая правда, - заверил Ниткин.

- Отлично! Я удовлетворен!

- Кстати, - сказала Сонечка, - правда заключается еще в том, что это, главным образом, мне, а не моему мужу, принадлежит идея шутки. Уж очень забавными вы мне показались нынче днем возле монастыря. Я как раз проходила мимо, когда вы там крутились.

- Знали бы вы, что нас туда привело... - обронил многозначительно Филипп.

- А потом вы стали шастать здесь у нас под окном, и я сказала мужу, а он уже знал, что мне весело от вас, и тотчас в его голове созрел целый комплекс, все равно что цветок распустился. Комплекс идей, понимаете, фабула. Он у меня на подобные выдумки мастак. И заметьте, что особенно интересно. Мы могли насмешить вас быстренько и даже как-нибудь грубовато, на провинциальный манер, но нет, мы подали свою задумку в развернутом виде, это настоящий букет, настоящая история, сюжет которой не мог, конечно же, не заинтересовать вас. Мы подали в такой обертке и упаковке, что я до сих пор содрогаюсь от внутреннего смеха. Одни эти красные сапоги чего стоят. И где только мой Ниткин успел их достать! А кнут? Спрашивается, зачем нам кнут? Не то у нас хозяйство, чтобы иметь кнут. А ведь нашелся. И как кстати! О, запомню себя такой! В красных сапогах, с кнутом в руках...

- В трусах, - подсказал Федор.

- Да, в трусах. Их долго искать не пришлось. А вообще-то мы люди простые, тихие, мирные и по-своему веселые. Я добавлю еще про вас, что вы как ни пыжились на горе возле монастыря, а все же достаточности у вас только и хватает на то, чтобы подшутить над вами. Вы, может, и разговаривали где-то в кафе о вдовах и сиротах, о бессмертии, тем не менее это вас не возвело, и не дало вам никакого стоящего форсу, и не переменило ваш устоявшийся ранг, вы все равно никакие, и скоро вы поймете, почему я так говорю, а пока не вздумайте обижаться на мои слова. Кто еще вам здесь скажет горькую правду, да прямо в глаза? Еще там, у монастыря, я, увидев вас и услышав обрывки вашего взволнованного разговора... а я сразу, сопоставив, сообразила, что к чему... и тогда подумала: ну, ей-богу, какие, однако, смешные, над такими так и тянет шутить шутки. И чего это им, размышляла я дальше, все неймется, далась им эта пресловутая чернота, и какого черта, если вдуматься, они лезут в наше царство теней, к нам, людям, иные из которых давно уже отправились в лучший мир. Это соображение и образовало главную причину последующей шутки, а уж когда толстопузый спросил меня, где бы ему перекусить...

- Это я-то толстопузый? - взревел Вадим.