Ж. Замечательных людей

Мне абсолютно понятно, что Джош нашел в Белле — она умная, красивая и целеустремленная. Кроме того, у нее есть папа-звезда и дом в Беверли Хиллз. А вот что Белла нашла в Джоше? Что толку в золотых руках, если они не тем концом вставлены? Да и золотое сердце имеет явно выраженный металлический «привкус».

Но тем не менее я горда за мальчика. Пусть у нас с Кевином ничего не получилось, так хоть Джош с Беллой наверстают.

Я все гадала: а Кевин знает? И если знает, то что думает?

Оказалось, что знает даже его жена, Сьюзан. Выяснив, что ее дочка водится с моим «отродьем», она захотела подробностей.

Мы с Сьюзан ведем друг против друга Священную Холодную Войну. Как и положено Священной, она тянется годами. Как и положено Холодной, она направлена не на собственную победу, а на чужое поражение. Сьюзан не может простить, что Кевин любит меня платонически; я страдаю, что он до сих пор с ней не развелся. При этом обоим, по большому счету, Кевин на фиг не сдался как мужчина.

Сьюзан сделала вид, что позвонила просто так: спросила про работу, про Зэка, про мамино здоровье. Но потом все-таки не выдержала:

— Вы, Мардж, должно быть, в курсе, что ваш племянник встречается с Беллой… Как далеко зашли их отношения?

— Думаю, до пары раз в день. А может, еще дальше.

Я с удовольствием представила ее лицо.

— Понимаю, — отозвалась Сьюзан. — Это у вас le sens de l‘humour[14] такое. И все-таки у вашего Джоша серьезные намерения, или он просто хочет трахнуть мою дочь?

Когда Сьюзан в бешенстве, она разговаривает на особом, ею самой изобретенном диалекте: французские слова и туалетный слэнг. Первое — заученный язык аристократов; а «жопа» и «говно» прут из нее сами по себе — от природы.

Я хотела сказать, что Джош всегда серьезен первые два месяца, но потом решила промолчать. Иначе по ушам достанется даже не мне, а Белле.

Сьюзан оценивала Джоша, как будто покупала комод. Запрашивала отзывы о качестве и придиралась к стране-производителю. Под конец сказала мне «Au revoir[15]», но не успела вовремя выключить телефон, и я услышала «Сучья порода!»

А у меня отношение к Джошу, как у Пушкина к Родине: «Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног — но мне досадно, если иностранец разделяет со мной это чувство». Сьюзан — иностранец, и я обижаюсь на нее.

Кевин привез свою мадам из Канады. Сказал, что она его поразила: «Это была такая целостная личность!». Ага, чугун литейный, чушковый.

Главное в жизни Сьюзан — это справедливость. Не доброта, не сострадание (это все оправдания для слабаков), а чтобы «всем досталось по заслугам».

Сьюзан никому не прощает ошибок. Если гостья возьмет яблоко, а потом положит обратно на тарелку, она тут же прикажет вымыть его. И громкогласно заявит: «А то мисс Сандра все здесь перетрогала».

Ее бестактность принципиальна. Если человек «урод», он должен об этом знать.

Сьюзан отнюдь не одинока. Каждую пятницу в ее доме собрание — целый дамский табун в шляпах. Гоняют чаи и размышляют об искусстве.

Кевин, конечно же, «убивает» Сьюзан. А то как же — пьет, шляется бог весть где. И даже Кафку не читал ни разу. Но она ему не изменяет — это не в ее принципах.

Кевин говорит, что Сьюзан всегда была такой. Двадцать лет она напутствовала его словами: «Ты куда?! Если опять нажрешься, домой не приходи!» Кевин поначалу морщился, а потом стал развлекаться. Теперь живописует ей в подробностях, куда и зачем он ходит.

Сьюзан привычно поднимает брови.

— Ты меня напугать или рассмешить хочешь? Нет, дорогой, у тебя таланта для этого не хватит.

В принципе, она всегда права. Но ее правда — как фотография прыща крупным планом. Все натурально, все верно схвачено — только смотреть противно.

GIRL

24 июня 2007 г.

Кевин со Сьюзан уехали за границу, и пока родителей не было дома, Белла решила устроить маленький сабантуй. Позвола меня и Джоша с родителями.

Стол поставили на террасе. Кремовая скатерть, серебряные подсвечники.

Белла возилась на кухне, и Джош повел нас на экскурсию.

— Это коллекция карликовых деревьев бонсаи, это искусственный водопад, а это пруд — в нем живут карпы «кои». Каждый стоит пятнадцать тысяч.

— Вот бы ухи из них сварить! — гыкнул Колька.

Леля одернула его.

— Молчи, Христа ради!

Ей было стыдно за своих гуппешек в аквариуме и за бусы из фальшивого жемчуга. К тому же Джош недавно уволился с бензоколонки и вновь объявил себя свободным художником.

Я украдкой поглядывала на Беллу: она тоже стеснялась. Носилась от холодильника к столу, пытаясь ничего не забыть. Вилки ронялись, соль просыпалась.

За столом, краснея до слез, Белла завела разговор о Набокове.

— Я почти совсем не знаю русскую литературу, но Набоков произвел на меня огромное впечатление. Он, кажется, был наполовину американец?

— Что вы! — ахнула Леля и пересказала биографию Владимира Владимировича.

Мы с Джошем перепихивались под столом ногами и старались не ржать. Коля налегал на салаты.

Эта девчонка, Белла, нравилась мне все больше и больше. Отличница, перфекционистка. После ужина она показывала нам свои работы.