Жадина платит дважды

Такую ни одному бандиту не удалось бы скрутить. Высоченная, выше Мариши, а это кое-что значит, она была раза в три шире моей подруги в плечах и выглядела так, словно ее грубо вытесали из камня.

– Сегодня ему лучше, – сообщила она нам. – А почему Ира не пришла? Обычно она уколы мужу делает. Вы кто?

Практикантки, что ли?

– Нам нужен Петров Семен, – пролепетала я.

– Туда попали, – заверила нас бабища. – Мой муж, радикулитчик проклятый. Как жара, как на огороде работать, так у него спина. Проходите, вколите ему по первое число, чтобы вся дурь из башки вылетела. Не жалейте его, паразита.

Сопровождаемые щедрыми пожеланиями любящей супруги, мы прошли в большую светлую комнату, где на кровати на жесткой фанере, прикрытой одной простынкой, мучался страдалец. Жена за нами не пошла, сказав, что у нее и без этого театра забот полон рот.

– Девочки, а где Ира? – испуганно спросил худенький мужичонка. – Она вас предупредила, что у нас с ней договоренность?

– Мы не из поликлиники, – заявила ему Мариша. – Вы знали Ильину Светлану и Романова Алексея?

– Конечно, мы же с ними столько лет проучились, потом в экспедиции ездили. А зачем они вам?

Мы и ему сунули под нос красную корочку.

– Ничего не понимаю, они оба давно умерли. С какой стати ими может интересоваться милиция?

– После них остался ребенок, – сказала Мариша.

– Правильно, девочка Алина, но ее взяла к себе бабушка. Они жили где-то в Воронеже. Она сейчас уже совсем взрослая, вы из-за нее?

– Другой ребенок, – с нажимом сказала Мариша.

– Другой? – удивился мужчина. – Другого у них не было. Одна девочка, родилась прямо в экспедиции, Света до врача добраться не успела, роды протекали очень легко и без осложнений. Часа за четыре была уже готовая девочка.

Врач приехал к тому моменту, когда ребенка вымыли и пуповину обработали.

– Света всегда в экспедициях со своим мужем была?

– Нет, но когда мы с ними в последний раз ездили, они были вдвоем. Потом я не знаю, я больше не ездил, у меня радикулит приключился, до сих пор вылечиться не могу.

Никаких тяжестей поднимать нельзя, а копать тем более, – последние слова он произнес довольно громко, и в ответ из кухни донесся ехидный хохоток. – Пришлось пойти работать в институт преподавателем, – закончил мужчина. – Романтики никакой, зато дома – в тепле и чистоте.

– И куда вы в последний раз ездили? – поинтересовалась Мариша.

– Под Новгородом были раскопки, – охотно сообщил нам больной, на которого воспоминания о студенческих годах произвели поистине целительное воздействие.

Если в первые минуты нашего визита он лежал пластом и даже пошевелиться не мог, то сейчас вполне резво приподнялся на локтях и даже сел. А затем, сказав: «Славное было времечко!», Семен Борисович встал и прошелся до окна.

– А с кем дружила Светлана? – спросили мы.

– С Наташкой Родниковой, – не задумываясь ответил Семен Борисович. – Такие подруги, просто не разлей вода.

Даже когда Света и ее муж погибли, так Наташка хотела взять Алину к себе, удочерить ее, так сказать. Говорила даже, что у нее девочке будет лучше, чем с родной бабушкой.

Странная она, но хорошая.

– А где эта Родникова сейчас?

– Не знаю, если не дома, то в экспедиции. Если вам так нужно, у меня есть ее домашний телефон. Можете позвонить, либо она сама подойдет, либо муж вам скажет, где ее найти.

Мы с благодарностью записали телефон.

– Мать у Светы была с большим приветом, – пустился в воспоминания больной. – Когда она узнала, что Света собирается замуж за однокурсника, примчалась в Питер, тогда еще Ленинград, чтобы помешать браку. А услышав, что его фамилия Романов, словно другим человеком стала.

Накупила подарков и сама молодых торопила со свадьбой.

А Наташка всегда тенью ходила за Светланой, та была очень красивая, а Наташа так себе. Хорошенькая, но не больше. Зато добрая, всех жалела, от бездомного котенка до попавшихся на клейкую ленту мух. Не представляю, как ей удалось так хорошо в жизни устроиться. Доктор наук, доцент, всеми уважаемый человек, но нисколько не изменилась.

Говоря это, он ходил из одного конца комнаты в другой, но как только раздался звонок в дверь, его лицо перекосила страдальческая гримаса.

– О! Моя спина! – простонал он. – Какая боль! Сил нет терпеть.

– Снова к тебе! – раздался громоподобный голос из прихожей. – Ирочка!

Ирочка оказалась теткой сильно за сорок с блудливыми глазами и пышной фигурой. Лично я на месте жены такую к мужику и за сто верст не подпустила бы. Но, видимо, жена почувствовала все же какую-то смутную тревогу, потому что осталась стоять в дверях комнаты, наблюдая, как ее страдальцу будут делать укол в задницу.

– Смотрите, смотрите, – поощрила она нас. – Учитесь. У Ирочки очень легкая рука, такому, конечно, не научишься, но хоть посмотрите.

Семен Борисович червяком извивался на диване, по-моему, не столько от боли в спине, сколько от страха перед иглой Взявшись за ремень брюк, он умоляюще взглянул на Ирочку, потом на жену и прошептал:

– Дорогая, не могла бы ты выйти и увести девочек. Как-то неловко. Все-таки не театр, а серьезное дело.