Жак Деррида в Москве

Когда в доме закрывались все двери и его обитатели отходили ко сну, Деметра брала из мягкой колыбели Демофоона и с притворной жестокостью, а на самом деле с безграничной любовью, желая ребенка превратить в бога, укладывала его обнаженным на ложе из раскаленных углей. Я представляю себе великую Деметру, склонившуюся над лучезарным ребенком, словно над будущим человечества. Он страдает от жара раскаленных углей, и это испытание закаляет его. В нем вырабатывается нечто сверхчеловеческое, крепкое и здоровое, предназначенное для великой славы. И как жаль, что Деметра не смогла завершить задуманное. Встревоженная Метайнера, как рассказывает легенда, заглянула однажды в комнату к Деметре, оттолкнула от огненного ложа богиню, разбросала угли и, чтобы спасти ребенка, погубила бога» (Жид Андре. Подземелья Ватикана… — С. 520).

Этот текст сводит воедино большое число основных деконструируемых тем: 1) мифологический характер происходящего в послереволюционном СССР, понять который можно лишь обратившись к гомеровскому гимну; 2) возможность невозможного: если бы акт закаливания не был неблагоразумно прерван царицей-матерью, Деметра довела бы свое жестокое и великое дело до конца, «лучезарный младенец» в конце концов стал бы богом; 3) благодатность мук в случае становления «сверхчеловеком»; на примере закаливаемого, его мук разыгрывается судьба человечества; 4) возможность наблюдать этот процесс как зрелище, создавать мораль мук и т. д и т. п.

(26) Жид Андре. Подземелья Ватикана… — С. 522 [выделено Ж. Деррида, перевод немного изменен. — М. Р.].

(27) Там же [выделено Ж. Деррида, перевод немного изменен. — М. Р.].

(28) Игра слов: по-французски «Земля Обетованная» буквально читается: «обещанная, завещанная земля», откуда аллюзия на «выполненные и невыполненные обещания».

(29) Жид Андре. Подземелья Ватикана… — С. 523 [перевод несколько изменен. — М. Р.].

(30) Там же. — С. 544.

(31) Там же. — С. 522.

(32) Здесь та же игра слов («родовые муки», «роды», с одной стороны, «труд», «произведение» — с другой), о которой шла речь в сноске 20.

(33) Жид Андре. Подземелья Ватикана… — С. 587 [перевод изменен. — М. Р.]. Там приводимый отрывок выглядит так: «За последние три года я так начитался марксистской литературы, что вполне ориентируюсь в проблемах СССР. Прочел я немало и восторженных воспоминаний о путешествиях». «Отчуждение» в этом переводе исчезает вообще. Если ему следовать, линия истолкования Деррида будет совершенно непонятной. Такова обратная сторона гладкости «литературных» переводов.

(34) «Московский дневник» Вальтера Беньямина занимает особое место среди его сохранившихся девятнадцати автобиографических текстов, большинство из которых было написано во время поездок. Он не только самый обстоятельный, но единственный среди них, имеющий форму дневника. Издатель «Московского дневника» Гэри Смит пишет: «Беньямин никогда не вел дневник подолгу. Размеры этого текста, вероятно, объясняются взятым им на себя обязательством написать эссе о Москве для издаваемого Мартином Бубером журнала „Die Kreatur“. Почти каждая запись в дневнике содержит материал, который позднее в переработанной форме вошел либо в эссе „Москва“, либо в одно из эссе о советской культурной жизни, которые он опубликовал после своего возвращения… Мы читаем „Дневник“ как палимпсест» (Moscow Diary // October. — Winter 1985. — № 35. — Р. 137).

На языке оригинала «Московский дневник» был опубликован только в 1980 году (Benjamin Walter. Moskauer Tagebuch. — Frankfurt: Suhrkamp, 1980; позднее дневник вошел в 6-й том «Собрания сочинений» В. Беньямина, опубликованный тем же издательством в 1985 году). Он был опубликован сразу после смерти его главной героини, Аси Лацис (1891–1979).