Жалкая (ЛП)

Я только вошла в основную зону, моя кожа дрожит от холода, когда грубая хватка обхватывает мою руку. Я кручусь, моё тело уже на грани, но я замираю, когда понимаю, что это Зик.

Он смотрит на меня сверху вниз и улыбается.

— Что ты здесь делаешь? Давай, пойдем в подвал.

— О, я не знала, куда идти.

Конечно, мой отец не подумал посвятить меня в детали.

Я оглядываюсь по сторонам, пока Зик тянет меня за собой, и замечаю Дороти, стоящую в дальнем правом углу, с бокалом шампанского в руке, пока она разговаривает с Оскаром. Я прищуриваю глаза, вспоминая, что он спросил, о какой сестре я говорю. Я не знала, что они общались после смерти Нессы, и теперь корю себя за то, что не обратила на это внимания.

Тело Зика в полной боевой готовности, когда мы идем по коридору с ковровым покрытием и, миновав уборные, попадаем на лестницу, ведущую на нижний уровень. Мой позвоночник напрягается с каждым шагом, беспокойство сжимает мою грудь, когда яхта покачивается, когда начинает двигаться. Мои пальцы скручиваются вместе, и я постукиваю кольцом языка по задней стороне зубов.

— Почему они встречаются в гребаных подземельях? — шиплю я.

Зик смотрит на меня, останавливает нас перед стальной дверью и поворачивается ко мне лицом.

— Ты справишься?

Я заставляю себя улыбнуться, хотя думаю, что могу потерять сознание.

— Я в порядке, просто раздражена тем, что вы, ребята, не сказали мне, в котором часу я должна быть здесь.

— Хорошо, — говорит он, поднимая подбородок. — Не делай здесь глупостей, поняла? Эти ребята… просто сиди и дай своему отцу всё уладить.

Мой желудок опускается на пол, его слова превращаются в ножи, которые режут мою кожу.

Я сжимаю челюсть и резко киваю.

Он открывает дверь, и мы входим в комнату, заставленную коробками и ящиками. По бокам стоят проволочные стеллажи, уставленные чистящими средствами. В стенах есть маленькие круглые окошки, расположенные равномерно по всему периметру, и если я прислушаюсь, то смогу услышать, как волны разбиваются о лодку, пока мы плывем по озеру. На моей линии роста волос выступили бисеринки пота, сердце колотится о грудную клетку.

Если мы начнем тонуть, эта комната будет первой.

— Привет, — шепчет голос.

Я сглатываю, поднимаю взгляд и встречаю глаза Брейдена. Он смотрит на меня с беспокойством, как будто волнуется, что мне станет плохо, и он не знает, что делать.

Но все это отходит на второй план, когда я вижу Джакомо Кантанелли, сидящего за маленьким складным столиком в центре комнаты и курящего сигару с моим отцом, будто они старые друзья.

Никто из них не обращает на меня внимания, когда я вхожу, но два головореза, стоящие за спиной Джакомо, точно обращают.

— Знаешь, — говорит Джакомо, тыча своим унизанным золотыми кольцами пальцем в лицо моему отцу. — Твоя летучая хрень, на самом деле вызывает у меня головную боль.

Мой отец усмехается.

— У каждой проблемы есть решение, Джакомо.

Джакомо хмыкает, покручивая сигару во рту, его густые серебристо-черные пряди зачесаны назад с помощью воска, а строгий костюм-тройка сидит на нём идеально. Он выглядит как бог, и когда я смотрю на своего отца с его татуировками и грубыми внешними чертами, это не идет ни в какое сравнение.

Кантанелли — соперники, но в конце концов, они все равно крупные рыбы в пруду. Их влияние намного больше нашего, и если бы они захотели, они могли бы убить нас всех прямо сейчас и завтра утром быть в церкви, и никто не задавал бы вопросов.

Именно это та сила, которую мой отец хотел бы иметь, но никогда не достигнет.

Это тот тип отчаяния, который заставляет людей делать глупые, глупые вещи.

— Ты и я, мы думаем одинаково, — Джакомо улыбается, и это посылает тревожный звоночек в моей голове. — Нет необходимости быть врагами, когда мы можем быть друзьями. Конечно, ты понимаешь, если ты работаешь на меня, я должен знать всё.

Моя грудь напрягается, когда я делаю шаг вперед.

— Кто сказал, что мы будем работать на вас?

Все глаза в комнате переходят на меня, как будто они только сейчас поняли, что я здесь. Брейден тяжело вздыхает, но подходит ближе ко мне.

— Эвелин. Тише, — требует мой отец.

— Эвелин Уэстерли, — мурлычет Джакомо, его взгляд скользит по моей фигуре. — Очень приятно.

Я улыбаюсь ему, стараясь показать все свои зубы.

Он взмахивает рукой в воздухе, подзывая меня.

— Подойди сюда, куколка. Дай мне хорошенько рассмотреть тебя.

Я двигаюсь к столу, не сводя с него глаз. Периферийным зрением я вижу неодобрительный взгляд отца.

— Ты выглядишь напряженной, Эвелин, — замечает Джакомо. — Ты ведь не боишься?

Смеясь, я качаю головой, сажусь рядом с отцом и беру со стола сигару. Джакомо достает зажигалку, прежде чем я успеваю спросить. Я не спеша затягиваюсь, позволяя дыму втянуться в рот, прежде чем выпустить его обратно в воздух. Никто не говорит, пока они ждут, и, что удивительно, я не против такого внимания.

— Нет, — наконец говорю я. — Не боюсь. Просто я была бы благодарна, если бы все перестали вести себя так, будто я кроткая девочка, неспособная принимать участие в разговоре.