Жан Баруа

Люс. Да, посмотрите на публику, Зежер. Это весьма поучительно. Что вы хотите? Эти люди не привыкли к быстрым умозаключениям… И вдруг перед ними поставили ужасную дилемму: виновный существует, но кто именно? Может быть, правительство, армия, все эти. генералы, которые торжественно клянутся солдатской честью и заявляют, что Дрейфус осужден справедливо? Или этот никому не известный еврей, осужденный семью офицерами, о котором вот уже три года говорят столько дурного. А, как известно, клевета порою убедительна.

Зежер (высокомерно).Нетрудно заметить, что Генеральный штаб отступает всякий раз, когда от него требуют точных доказательств. Все, даже офицеры, могут задуматься над этим.

Юлия. А потом, чего стоят эти высокие слова о чести, повторяемые по всякому поводу, против сжатой аргументации памятных записок Лазара, или брошюр Дюкло, [49]или, наконец, вашего письма, господин Люс!

Зежер. Или даже против письма Золя, несмотря на его патетику!

Баруа. Терпение. Мы приближаемся к цели. (Люсу.)Сегодня мы сделали большой шаг вперед.

Люс не отвечает.

Порталь. Вы не очень-то требовательны, Баруа…

Баруа. А по-моему, все ясно. Послушайте: генерал де Буадефр сейчас приедет, коль скоро за ним так спешно послали. С первых же слов Лабори загонит его в тупик. Ему придется предъявить пресловутый документ суду. После этого документ обсудят, и он не выдержит серьезного рассмотрения. Тогда Генеральный штаб будет уличен в предъявлении суду фальшивого документа, а это приведет к резкому повороту в общественном мнении! Не пройдет и трех месяцев, как дело будет пересмотрено!

Он говорит резко, сильно жестикулируя. В его взгляде сверкает гордый вызов. Все в нем дышит надеждой.

Люс (побежденный этим порывом).Быть может.

Баруа (громко смеясь).Нет, нет, не говорите «быть может». На этот раз я уверен, мы добьемся пересмотра.

Зежер (цинично, к Баруа).Даже если генерал де Буадефр найдет лазейку? Это уже бывало не раз…

Баруа. После того, что произошло? Невозможно… Вы отлично видели, как генерал Гонс выгораживал генерала де Пелье!

Вольдсмут (которому удалось выйти во время перерыва, вновь возвращается на свое место).Есть новости… Заседание сейчас возобновится. Генерал де Буадефр только что прибыл!

Баруа. Вы его видели?

Вольдсмут. Как вижу вас. Он в штатском. Судебный пристав ожидал его на лестнице. Генерал прошел прямо в комнату для свидетелей.

Юлия (хлопая в ладоши, к Баруа).Вот видите!

Баруа (торжествующе).На этот раз, друзья, у них нет пути к отступлению! Это – открытая борьба, и победа будет за нами.

Шумное возвращение судебных писцов и адвокатов, покидавших зал.

Входит суд, встречаемый громким гулом; судьи и присяжные заседатели усаживаются на свои места.

Вводят обвиняемых.

Лабори легкой походкой приближается к своему месту и останавливается, подбоченившись, потом наклоняется к Золя, который что-то говорит ему, улыбаясь.

Мало-помалу водворяется тишина.

Нервы напряжены до предела. Все понимают: на этот раз предстоит решающая битва.

Председатель встает.

Председатель. Заседание возобновляется. (Потом быстро, даже не садясь.)За отсутствием генерала де Буадефра заседание переносится на завтра.

Пауза. Заседание закрывается.

Сначала никто ничего не понял: все ошеломлены; воспользовавшись этим, судьи с достоинством удаляются.

Присяжные не трогаются с места. Удивленный Золя поворачивается к Лабори; тот все еще сидит, откинувшись на спинку кресла, сохраняя угрожающую позу.

Наконец все понимают: битва отложена, битвы не будет.

Вопль разочарования служит сигналом к невообразимому беспорядку. Публика, стоя, топает ногами, воет, свистит, вопит.

Потом, как только уходят присяжные, толпа лихорадочно устремляется к дверям.

В несколько минут выход закупорен: женщины, стиснутые в давке, теряют сознание; по лицам струится пот; взоры блуждают: настоящая паника!

Сотрудники «Сеятеля» в растерянности не двигаются с места.

Юлия. Трусы!

Зежер. Чего вы хотите! Они ждут распоряжений.

Люс (грустно, Баруа).Вы видите? Они сильнее…

Баруа (вне себя от ярости).О, на этот раз не обойдется без скандала! Я напишу об этом в завтрашней статье. В конце концов это уж чересчур цинично. Кого они дурачат? Когда палата в волнении, когда она требует от министров объясниться открыто, попросту, депутатам отвечают: «Не здесь. Ступайте во Дворец правосудия, вы все узнаете». А здесь, во Дворце правосудия, всякий раз, когда хотят внести ясность в судебное разбирательство, всякий раз, когда правда с трудом пробивает себе дорогу и хочет выйти на свет божий, ее загоняют внутрь, не дают ей подняться на поверхность: «Вопрос не будет рассмотрен!» Ну, нет! С этим пора покончить! Надо, чтобы страна поняла, до какой степени на нее плюют!

Из вестибюля доносится глухой шум.

Вольдсмут. Там, должно быть, дерутся. Поспешим туда!

Крестэй. Как пройти?