Жан Расин и другие

Так текла жизнь в Пор-Рояде до середины тридцатых годов. Обитель слыла образцовой, подобных ей существовало немного. Но то, что в ней происходило, хотя и отличалось по духу, скажем, от филантропических усилий Венсана де Поля, вполне укладывалось в общее движение французской Контрреформации. Анжелика Арно находилась в самых дружеских отношениях с Франциском Сальским и его ближайшей ученицей, основательницей ордена визитандинок госпожой де Шанталь. Мечта Анжелики и ее подруг об утраченной чистоте первых веков монашества оставалась всего лишь душевным порывом, не имевшим, да и не искавшим специального теологического осмысления и оправдания.

Все изменилось с приходом аббата де Сен-Сирана (под этим именем стал известен Жан Дювержье де Оран – духовные владыки именовались по названиям своих приходов и епархий, как светские феодалы по своим владениям; к примеру, Ришелье в бытность его епископом Люсонским называли «господин де Люсон»). В августе 1620 года Сен-Сиран познакомился с Робером д’Андийи, едва ли не самым деятельным и конечно самым светским человеком в семье Арно. Уже много позже, изменив привычки и образ жизни, он писал о себе не без самодовольства: «Среди сильных мира сего нет ни одного, кого бы я не знал близко, и полагаю, что вправе сказать: нет во Франции человека моего положения, который был бы с ними так запросто и накоротке, как я».

Сен-Сиран совершенно покорил Робера д’Андийи, и тот использовал все свои блестящие знакомства, повсюду до небес превознося замечательные добродетели и таланты аббата. И прежде всего, разумеется, он постарался завязать отношения (поначалу заочные, письменные) между Сен-Сиранон и своей сестрой аббатисой. А Сен-Сиран к тому времени и вправду нуждался в адептах: вместе со своим другом, голландским священником Корнелием Янсеном (по-ученому – Янсением), он разработал новое богословское учение и, видя в нем единственно спасительную для человечества истину, мечтал о быстрейшем его распространении и утверждении; как сам он писал Роберу, его честолюбие «метило выше, чем у тех, кто стремится царствовать над миром». Роли между друзьями распределялись соответственно темпераменту: Сен-Сиран, натура беспокойная, пылкая, неуравновешенная, при всей своей нелюдимости и подверженности внезапным приступам необъяснимой тоски, обладал каким-то магическим даром властвовать над сердцами и был потому настоящим, вдохновенным мастером в искусстве духовного руководительства. А Янсений, человек более книжный, писал по-латыни обширное теоретическое сочинение под названием «Августин, или Учение святого Августина о здравии, недуге и врачевании человеческой природы, против пелагиан и массилийцев»; оно увидело свет только два года спустя после смерти Янсения, в 1640 году. По имени Янсения новую доктрину и окрестили «янсенизмом».

Громоздкое название янсениева труда на самом деле очень точно и кратко выражает его суть: что есть человеческая природа, определяемая границами свободы людской воли перед лицом Господнего промысла. Крайние точки во взглядах на этот предмет в XVII веке были представлены, с одной стороны, теми, в ком Янсений видел наследников пелагианской ереси (по имени Пелагия, британского монаха IV столетия, современника и противника Августина). Массилийцы же – это жители Марселя, по-старому Массилии, где существовал некогда очаг так называемого «полупелагианства» – представленного с одной стороны иезуитами, почитателями испанского теолога Луиса Молины; с другой – протестантами, последователями Кальвина.

Для каждого христианина итог, результат того испытания, которое зовется жизнью, – спасение или погибель его души, запятнанной первородным грехом прародителей, Адама и Евы, райское блаженство или адские муки в другой, вечной жизни за гробом. Зависит ли этот итог, и в какой мере, от усилий разума и воли самого человека или определяется исключительно тем, дарована ли человеку сверхъестественная помощь – благодать? И кому она в таком случае даруется? Молинисты отвечали на этот вопрос так. Человеческая природа изъедена, испорчена первородным грехом, и своими силами, без божественной поддержки, возвыситься до спасения не может; но и после грехопадения она достаточно чиста для того, чтобы человек мог содействовать этой сверхъестественной силе; более того, сотрудничество человека необходимо для его спасения. Благодать как возможность спасения дается каждому, и Христос умер на кресте, чтобы искупить грехи всего человечества, без исключений. Но свободная воля всякого человека – употребить этот дар во благо или оттолкнуть его. Воля Божия проявляется в предвидении и предустановлении этой свободы, а затем – в осуждении или оправдании души, но сообразно тому, как человек воспользовался даром благодати, как прожил он отпущенный ему на земле срок.