Жан, сын Флоретты. Манон, хозяйка источников

Потому как твой отец был моим сыном, моим Субейраном, которого мне так не хватало всю жизнь и которому я дал умереть, поджаривая его на медленном огне, потому что не знал, что он мой сын. Мне только и нужно было открыть ему, где источник, и он все еще играл бы на губной гармошке, и вы все жили бы в нашем семейном доме. Вместо этого я поджаривал его на медленном огне. Никто этого не знает, но мне все же стыдно перед всеми, даже перед деревьями. В деревне кое-кто знает все, это Дельфина, слепая старуха, и, если ты покажешь ей мое письмо, она тебе объяснит. Она тебе скажет, что во всем виновата Африка. Спроси у нее. Африка. Спроси у нее, во имя любви к Господу! Я не заслужил права сказать тебе: целую тебя и так никогда и не осмелился заговорить с тобой, но, может быть, теперь ты можешь простить меня и иной раз помолиться за бедного Уголена и бедного меня. Мне и самому жаль себя.

Ты только вообрази, я из хитрости так никогда и не приблизился к твоему отцу. Я так и не узнал, какой у него голос, какое у него лицо. Я никогда не видел вблизи его глаза, которые, возможно, были такими же, как у моей матери, я видел лишь его горб и его тяготы, а также все то зло, которое причинил ему. Теперь тебе понятно, отчего я спешу умереть. Потому что рядом с моими мыслями, которые не дают мне покоя, даже ад покажется раем. И потом, там, наверху, я увижу его, я не боюсь его, напротив. Теперь он знает, что он Субейран, он не по моей вине горбун, он понял, что это все произошло из-за глупости, и я уверен, вместо того чтобы обвинять меня, он меня защитит.

Прощай, моя птичка.

Твой дедушка

Цезарь Субейран.