Жан-Жак Буазар. Басни. Книга III

Poursuivi par un Epervier,
Un Moineau tout tremblant vint se refugier
Sur les genoux de Xenocrate.
Le tendre Philosophe etendant son manteau,
En couvre le petit oiseau,
Puis dans son sein le rechaue et le flatte…
"Helas! dit – il, on en veut a ses jours!..
Il est foible, innocent… Je lui dois mon secours."

II. Соловей и летучая мышь

Не в тени благовонной лилась песнь Филомелы[34];
Ах, несчастная! В клетке златой она пела;
Плачет ночь напролёт, молча день коротая.
А летучая мышь, что кругом отирается,
Молвит ей: "Для чего так журчать мелодично,
В те моменты, когда в природе затишье?
Коль не слышит никто – к чему надрываться?
Поверьте, вся нежность во тьме потеряется;
Спой-ка завтра." – "Ах!" – ей бедняжка ответила, —
"Песнь дневная моя – предтеча дурного,
Ведь из-за неё пленница я птицелова!
С тех пор днём беспечно, увы, уж не петь мне!»

Le Rossignol et la Chauve-souris

Philomele chantoit, non sous le doux ombrage;
La pauvre infortunee! elle chantoit en cage;
Encor c'etoit la nuit, se taisant tout le jour.
Une Chauve – Souris qui rodoit a l'entour,
Lui dit: Pourquoi cet eloquent murmure,
Quand tout se tait dans la nature?
Pourquoi t'egosiller quand on n'ecoute plus?
Crois – moi, ces sons flutes dans l'ombre sont perdus;
Tu chanteras demain. Ah! reprit la pauvrette,
Mes chants durant le jour ont cause mon malheur,
Ils m'ont livree a l'Oiseleur;
Le jour, depuis ce tems, Philomele est muette.

III. Коза

Коза бородатая[35], денно и нощно взбираясь,
Со скалы на скалу, продиралась
Сквозь заросли, шерстью цепляясь за них,
На камнях, ветрами выщербленных,
Кто ж бороду сможет-то уберечь,
Когда до вершины обрывы одни да пропасти,
И как зубья торчат на дне обломки скал в трещинах,
Козу же опять вверх влечёт каприз мимолетности.
Слишком низко ей, коль она ещё не на вершине;
И только на пике она хочет лагерь раскинуть.
Эх, коза, дурная головушка,
Что прыжок твой шаг, что полёт прыжок,
Да неровный вышел последний шажок,
И вот кувырком да под горочку
Сверху вниз,
Той же дорогою к смерти от жизни.

La Chevre