Жанна Д'Арк, Орлеанская Дева (СИ)

Примерно 8–9 мая армия герцога достигла реки Эн и осадила крепость Шуази — северный форпост Компьена.

Крепость под командованием Луи де Флавии защищалась упорно, но поскольку герцог обладал хорошей артиллерией, долго продержаться не могла.

Осознавая это, Жанна и капитаны решили захватить мост через Уазу в Понт — Левеке, близ Нуайона, выше Компьена, и отрезать таким образом армию герцога от путей доставки продовольствия. В районе 10 мая французский отряд атаковал мост, охраняемей англичанами, однако пробиться не смог — на помощь подошел гарнизон Нуайона.

Тогда французы вернулись в Компьен и попытались пересечь реку Эн у Суасона (11–12? мая), но тут Жанну ждал еще один удар — комендант крепости Гишар Гурнель не пустил в город французский отряд (вскоре он продал город герцогу). 15 мая Жанна вернулась в Компьен. Ожидая помощи, отряд Девы и Ксентрайля спустился в Крепи-ен-Валуа(17? мая). Здесь, в окрестных лесах, согласно Монстреле был разбит отряд бургундцев, идущий на помощь герцогу. Однако это была последняя удача Жанны — 19 мая Шуази был сдан на условиях почетной капитуляции и уничтожен, 22 мая герцог прибыл к Компьену.

Жанна вернулась в город вероятно 21 мая. О ее настроении хорошо свидетельствует следующий эпизод, упоминаемый очевидцами: В один из последних дней в Компьене, она по обычаю пришла на раннюю мессу в церковь Сен-Жак, и по окончанию службы, видя вокруг себя множество простолюдинов и их детей, глазеющих на нее, сказала:

«Дорогие друзья и дети, я должна сказать вам, что я была продана и предана, и скоро погибну. Я прошу вас молиться за меня; скоро я больше не буду иметь никакой возможности служить королю и королевству».

23 мая, вечером, во время вылазки Жанна попала в плен.

Вот как это произошло: Компьен расположен на правом берегу Уазы, в начале моста находилось укрепление. На другой стороне расположились противники. По дороге прямо, в Мариньи, и выше Компьена, в Кларуа, бургундцы, ниже Компьена, в Венетт, англичане.

Понимая, что с течением времени положение города будет только ухудшатся, капитаны и Жанна решили взять инициативу в свои руки — внезапно атаковать Мариньи, потом Кларуа. Чтобы англичане не ударили с тыла в «бульваре» разместили стрелков. На случай отступления были подготовлены лодки.

В пятом часу французы начали вылазку. Вначале все шло хорошо — гарнизон в Мариньи был смят; однако бургундцы быстро опомнились и сами перешли в контратаку. Закипел бой; но через некоторое время, из-за опасения, что англичане ударят с тыла, отряд начал отступать, несмотря на крики и призывы Девы. Наконец отступление стало превращаться в бегство, подоспели и англичане. Жанна храбро прикрывала отступление, стремясь дать возможность солдатам отступить без потерь, — следует признать, что в этом случае она действовала как опытный капитан. Несмотря на панику, большинство французов успело отступить или воспользоваться лодками, однако сама Дева, окруженная врагом, к воротам не успела, и какой-то вассал де Люксембурга стащил ее с коня. По словам хрониста, ее схватили с «большей радостью, чем если бы взяли пятьсот солдат».

Многие исследователи открыто обвинили Гильома де Флави в трусости, а то и в явном предательстве, однако, на мой взгляд, это не соответствует действительности.

Де Флави — прежде всего отвечал за безопасность порученной ему крепости, и поступил согласно обстоятельствам. И если потерю Девы ему могли простить, то потерю Компьена не простили бы однозначно.

Однако общие потери благодаря самоотверженности Жанны были невелики — гораздо больше был моральный вред. Как сообщает хронист, французы были весьма удручены таким бедствием. Впрочем наибольшее оцепенение охватило низы — во многих городах был объявлен траур, проходили церковные службы и процессии; двор же воспринял известие спокойно, если не равнодушно. Реньо де Шартр лицемерно писал в послании своим прихожанам, что несчастье, случившееся с Девой, произошло исключительно по ее собственной вине, «ибо она не следовала ничьим советам, но всегда поступала по-своему». Жанна была обвинена в гордыне: «Она не сделала того, для чего ее послал господь, но проявила собственную волю».

После пленения Жанну поместили сначала в Нуайон, а позже в Болье, где она находилась до начала августа.

Многие факты свидетельствуют, что герцог не собирался сразу продавать Жанну англичанам — на письмо Парижского университета от 26 мая, с требованием выдачи «означенной женщины, сильно подозреваемой во многих отдающих ересью преступлениях» он не ответил, как и на требования англичан. Переписка между Герцогом Бургундским, герцогом Савойским, посредником, и Карлом Седьмым в мае-августе свидетельствует, что Филипп Добрый прощупывал почву для дальнейших действий по отношению к Жанне, предполагая использовать ее в политической игре. И только когда Карл просто проигнорировал все сообщения о пленении Жанны, герцог начал переговоры о продаже ее англичанам.