Жанна Д'Арк, Орлеанская Дева (СИ)

В откликах современников и ближайших потомков Жанны д’Арк, а также в сочинениях XVI–XVII вв. меч из Сент-Катерин занимал важное место. Дело в том, что именно с ним — вернее, с его поломкой — многие авторы связывали окончание миссии французской героини. Интересно, что на обвинительном процессе 1431 г. о судьбе этого меча не сообщалось ничего: Жанна якобы отказалась назвать своим судьям его местонахождение [54]. Впервые о легендарном мече вспомнили в 1456 г. на процессе по реабилитации. Многие свидетели рассказывали тогда, что Жанна использовала этот меч, гоняясь по всему лагерю за проститутками, с чьим присутствием во французской армии она всячески боролась [55]. Наиболее завершенный вид эта история обрела в показаниях герцога д’Алансона, настаивавшего на том, что Жанна в конце концов сломала меч о спины распутных девиц [56].

Такая версия событий получила развитие в хронике Жана Шартье, законченной около 1460 г. и завершившей «Большие французские хроники». Если учесть, что данное сочинение принадлежало перу официального историографа королевства, не приходится удивляться, что поломка меча в «сражении» с проститутками приобрела у Шартье весьма специфическую трактовку. Король, как сообщал хронист, был крайне огорчен и раздосадован происшедшим. Он заявил Жанне, что для подобных потасовок лучше подошла бы обычная палка, а не меч, который полагалось беречь как зеницу ока, учитывая его происхождение [57]. Объясняя причины поражения Жанны и ее смерти, Шартье прямо указывал на то, что поломка меча явилась знаком Свыше для окончания военной миссии девушки. Но та не смогла правильно истолковать его, продолжила сражаться, а потому проиграла, попала в плен и погибла [58].

Такое объяснение поражения Жанны д’Арк стало одним из доминирующих в XV в. и далее, вплоть до XIX в. Однако, как отмечает Герд Крюмейх, в то же время параллельно ему существовала еще одна версия событий, не менее популярная и конкурирующая с версией о сломанном мече [59]. Эта вторая версия делала упор на утрате Жанной девственности, что неминуемо вело ее к поражению и гибели. Насколько можно судить, эта тема вообще никогда не рассматривалась в специальной литературе, посвященной Жанне д’Арк, хотя документы, в которых она упоминается, давно и хорошо известны историкам [60].

* * *

Вопрос о девственности Жанны чрезвычайно интересовал ее современников. Причем в большинстве случаев он рассматривался в сочинениях XV–XVI вв. в связи с другой не менее важной проблемой — проблемой переодевания Жанны в мужской костюм, иными словами — в доспехи. На обвинительном процессе этот вопрос, как я уже отмечала ранее, был тесно связан с выдвигавшимся против нашей героини обвинением в проституции [61]. Однако несомненно, что для современников тема доспехов имела и «позитивное» звучание.

Прежде всего нужно отметить, что доспехи — как и меч — являлись символами военной власти. Они ставили Жанну вровень с другими военачальниками-мужчинами, соответствовали ее новому статусу. Доспехи, как мы знаем по многочисленным свидетельствам, были Жанне подарены, причем некоторые авторы настаивали, что это был королевский подарок [62].

Дарение доспехов (как и обретение меча) являлось одной из распространенных литературных тем в средние века. Если же доспехи дарили женщине (что происходило, например, в «Ионнеке» Марии Французской) они прежде всего указывали на ее женскую сущность, на ее сексуальность. Доспехи позволяли скрыть тело женщины от посторонних взглядов, от мужских посягательств [63]. Тема переодевания, необходимого той или иной героине для сохранения своей невинности и, как следствие, своего «Я», постоянно обыгрывалась и в агиографической литературе [64]. Оттуда же, как представляется, могла быть позаимствована и трактовка разрыва с семьей и отказа выйти замуж (что также произошло с Жанной, когда она отвергла жениха, выбранного ей родителями, и даже судилась с ним в городе Туле) — как необходимого условия для сохранения девственности [65].

Именно эту ситуацию мы и наблюдаем в случае Жанны д’Арк. Свидетели на процессе по ее реабилитации в один голос утверждали, что именно доспехи не позволяли окружающим видеть в Жанне обычную женщину, оберегали ее девственность. По словам Пьера Кускеля, мужской костюм был необходим ей, чтобы не привлекать к себе внимание мужчин [66]. Никого из ее соратников, находившихся рядом с ней постоянно — ни Жана из Меца, ни Бертрана Пуланжи, ни графа Дюнуа, ни герцога д’Алансона — не посещала мысль о близости с Жанной [67]. Напротив, ее присутствие в армии и ее целомудренное поведение сводило на нет даже абстрактные разговоры об отношениях с женщинами [68].