Жанна Д'Арк, Орлеанская Дева

«В данном случае было сделано все, чтобы не только толпе, но и солдатам, ее сдерживающим, практически ничего не было видно. Вопреки обычной практике на площади находилось 800 (!) солдат, оттеснявших народ на самый край площади Старого рынка. Площадь не так уж и велика, и солдаты стояли плотной стеной. Много ли разглядишь из-за такой «стены»?» [6]

«Далее, костер частично загораживал огромный деревянный щит, на котором большими буквами начертали причину приговора»[6].

Данная версия не выдерживает никакой критики. Существуют многочисленные показания свидетелей, говоривших с Жанной в этот день, видевших ее перед казнью, и утверждающих, что казнили именно ее.

«Рано утром в среду 30 мая в темницу к Жанне вошли два монаха-доминиканца: Мартен Ладвеню, которого она уже видела на процессе, где он был заседателем, и брат Жан Тумуйе, помогавший ему. Юный, впечатлительный брат Жан оставил волнующий рассказ о встрече с Девой: «В этот день Жанна была передана светскому суду и предана сожжению… Утром я находился в тюрьме вместе с братом Мартеном Ладвеню, посланным к ней епископом Бове, дабы сообщить о скорой смерти, заставить ее воистину покаяться и исповедать ее. Все это названный Ладвеню выполнил тщательно и милосердно. И когда он объявил несчастной женщине, какой смертью она должна умереть в этот день, как то предписали ее судьи, а она услышала, какая тяжкая и жестокая смерть ее столь скоро ожидает, она начала горестно и жалобно кричать и рвать на себе волосы: «Увы! Неужели со мной обойдутся настолько ужасно и жестоко, что мое нетронутое тело, доселе неиспорченное, сегодня будет предано огню и превращено в пепел! Ах! Я бы предпочла, чтобы мне семь раз отрубили голову, чем быть сожженной. Увы! Если бы я была в церковной тюрьме и охраняли бы меня духовные лица, а не враги и недруги мои, со мной не случилось бы такой беды. Ах! Я обжалую перед Господом Богом, Великим Судией, огромный вред и несправедливость, причиненные мне». И прекрасно звучали жалобы ее на тяготы, которым ее подвергали в темнице тюремщики и другие, кого настроили против нее. После этих жалоб явился упомянутый епископ, которому она сразу же сказала: «Епископ, я умираю из-за вас». И он начал укорять ее, приговаривая: «Ах! Жанна, сносите все терпеливо, вы умрете, ибо вы не выполнили то, что обещали нам, и вновь обратились к колдовству». И бедняжка Дева отвечала ему: «Увы! Если бы вы поместили меня в тюрьму церковного суда и передали в руки компетентных, правомочных и достойных церковных стражей, этого не случилось бы. Вот почему я взываю к Богу против вас». После этого, — пишет Жан Тумуйе, — я вышел и больше ничего не слышал»[4].

Если Жанна знала, что ее ожидает спасение, чем объяснить такое ее состояние?

«Потом ее вывели из тюрьмы, посадили на повозку и повезли к месту казни. На ней было длинное платье и шапочка. Она тихо и горько плакала.

Толпы народа стояли на ее пути. Английское командование опасалось беспорядков и вывело на улицу весь гарнизон нормандской столицы. 120 солдат сопровождали повозку, еще 800 выстроились на площади Старого рынка. Там, неподалеку от церкви Спасителя, сложили костер» [11].

Практика аутодафе в XV веке обязывала складывать костры для приговоренных с таким расчетом, чтобы дым быстро задушил жертву (сожжения заживо стали применяться Инквизицией позже, в XVI веке). Однако при таком расположении хвороста не видно было осужденного, поэтому в случае Жанны и из этого правила сделали исключение, чтобы все видели, что сжигают именно ее.

«Будучи глубоко набожной, Жанна попросила, чтобы ей дали крест; услышав это, какой-то англичанин, находившийся рядом, сделал деревянный крест из палок и передал его Жанне, она его благочестиво приняла и поцеловала, взывая к Господу Спасителю нашему, страдавшему на кресте; знак, изображающий его, был у Жанны, и она положила сей крест на грудь между телом и одеждой».

Брат Изамбар де ла Пьер, услышавший эту просьбу, пошел за крестом в расположенную неподалеку церковь святого Лаврентия, «дабы держать сей крест прямо у нее перед глазами до ее последнего вздоха, так, чтобы она, пока будет жива, постоянно видела крест, на котором был распят Господь». Брат Изамбар свидетельствует, что, «объятая пламенем, Жанна ни на минуту не переставала до самого конца жаловаться и во весь голос исповедоваться, называя Святое Имя Иисуса, и не переставая умоляла всех святых рая, и взывала к их помощи, и, более того, испуская дух, склонив голову, произнесла имя Иисуса в знак того, что она ревностна в вере в Бога» [4].

«Можье Лепарментье, которого ранее призвали в донжон Руанского замка, чтобы пытать Жанну, также свидетельствует: «Когда огонь охватил ее, она крикнула более шести раз «Иисус!», и особенно громко она крикнула, испуская последний вздох, «Иисус!», так что все присутствовавшие могли услышать это; почти все плакали от жалости» [4].

Если вместо Жанны в Руане сожгли «другую женщину», то поведение этой женщины в свете приведенных свидетельств выглядит необъяснимым.