Жанна д'Арк. Тайна рождения

Допросы шли уже четвертую неделю, и организаторы процесса с каждым днем все больше убеждались в том, что следствие, если оно будет идти прежним путем, не соберет неопровержимых доказательств вероотступничества подсудимой. Таинственные «голоса» и видения, мужской костюм, «дерево фей», прыжок с башни Боревуар — всех этих фактов вполне хватило бы для того, чтобы вынести обвинительный приговор в обычном инквизиционном процессе: случалось, что церковь отправляла людей на костер на основании еще более скудных улик. Но чтобы убедить общественное мнение в том, что Жанна действительно является еретичкой, этих фактов было явно недостаточно. Суду не хватало безупречных доказательств. И их начали создавать.

Утром 15 марта в камеру в сопровождении четверых асессоров явился следователь трибунала Жан де Лафонтен, который часто замещал на допросах епископа Кошона. Жанна ждала привычных вопросов о «голосах», видениях, мужском костюме и т. д. Но на этот раз вопрос оказался неожиданным:

— Согласна ли ты передать свои слова и поступки на суд нашей святой матери церкви?

Девушка даже не сразу поняла, чего от нее хотят. Она попросила уточнить, о каких поступках идет речь.

— О любых. Обо всех вообще, — сказали ей. — Желаешь ли ты подчиниться воинствующей церкви?

Подсудимая не знала, что такое воинствующая церковь. Собственно, это и неудивительно. Задумаемся, а мы смогли бы ответить на подобный вопрос, не будучи умудренными опытом учеными-теологами?

Жанне объяснили: есть церковь торжествующая, а есть церковь воинствующая. Первая — небесная (это Бог, святые и ангелы), вторая (это духовенство во главе с римским папой) земная. Воинствующая она потому, что борется за спасение человеческих душ.

Жанна задумалась. Она догадывалась, что в вопросе о подчинении воинствующей церкви скрыт какой-то подвох.

— Я не могу вам сейчас ничего ответить.

Следователь не настаивал на немедленном ответе. Он перешел к другим предметам.

Так была расставлена ловушка, в которую судьи рассчитывали завлечь Жанну. Их расчет строился на том, что она была глубоко убеждена в божественном характере своей миссии. Вопрос о подчинении воинствующей церкви был поставлен так, что девушка, считавшая себя избранницей Бога, увидела в этом требовании посягательство на свое избранничество. И когда на следующем допросе 17 марта у нее вновь спросили, желает ли она передать все свои слова и поступки, хорошие и дурные, суду воинствующей церкви, то есть папе, кардиналам, прелатам, духовенству и всем добрым христианам-католикам, то есть «церкви, которая как целое непогрешима в своих суждениях и направляется Святым Духом», Жанна ответила:

— Я пришла к королю Франции от Бога, Девы Марии, святых рая и всепобеждающей небесной церкви. Я действовала по их повелению. И на суд этой церкви я передаю все свои добрые дела, прошлые и будущие. Что до подчинения церкви воинствующей, то я ничего не могу сказать.

Ничего большего судьям и не требовалось. Они добились всего, чего хотели. Подсудимая отказалась признать над собой власть земной церкви. Необходимое доказательство ереси, при этом убедительное, неопровержимое и безупречное, было налицо. Отказ подчиниться воинствующей церкви станет с этого момента главным пунктом обвинения. Ловушка захлопнулась. В тот же день допросы были прекращены.

Пьер Кошон, может быть, не был злым человеком и втайне даже жалел Жанну. Может быть, не были злыми людьми и другие участники процесса, но все они были уверены, что вершат угодное Богу дело, и совесть у них была спокойна, «потому что, — говорили они, — сам Бог, осудивший Адама и Еву в раю, был первым судьей-инквизитором».

ОБВИНИТЕЛЬНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ПРОКУРОРА Д’ЭТИВЕ

Прокурор Жан д’Этиве приступил к составлению обвинительного. заключения. Ему помогал парижский теолог Тома де Курсель. Их работа была тяжелой и кропотливой: из протоколов допросов нужно было извлечь все, что говорило против Жанны, или то, что можно было бы хоть как-то повернуть против нее. Тексты нещадно редактировали и подчищали. В результате на свет появился обширный документ, состоящий из длинной преабмулы и семидесяти статей.

Документ был настолько длинным, что на заседании 27 марта 1431 года в малом зале замка Буврёй подсудимой успели зачитать лишь его первую половину. Оставшуюся часть огласили на следующий день. По каждому пункту Жанна давала краткие показания.

Преамбула обвинительного акта в самой общей форме перечисляла преступления подсудимой. По мнению прокурора, «сия женщина Жанна Дева» была колдуньей, идолопоклонницей, лжепророчицей, заклинательницей злых духов, осквернительницей святынь, смутьянкой, раскольницей и еретичкой. Она занималась черной магией, богохульствовала, проливала потоки крови, обманывала государей и народы, требовала, чтобы ей воздавали божественные почести.