Жанна де Ламотт

Орест сейчас же обозлился на себя. Он вообще терпеть не мог разговаривать с дамами, да еще о любви, а тут вдруг сам бухнул такое слово, из которого потом и не вылезешь…

«А почем я знаю в кого?» – подумал он и ответил:

– Это – тайна!..

– Он разве вам признался в чем-нибудь?

– Любовные дела – это тайна!.. Все равно что дело чести!.. – произнес Орест, чувствуя себя необыкновенно неловко. – Не требуйте от меня, мадам, – он запнулся, не зная, что поставить после этого и, вдруг почувствовав на лбу испарину, торопливо договорил: – Анна Петровна!

Вышло однако не совсем неловко, и Орест даже был рад этому.

– Месье Орест, миленький! – заговорила Анна Петровна, – расскажите, что вы знаете!.. Мне как матери можно знать все!

«Вот пристает! – мысленно сказал Орест. – Нет, положительно, я уже много разговаривал с нею, пора просить денег!»

– Видите ли, глубокоуважаемая!.. – начал он, но Анна Петровна не дала ему договорить.

– Впрочем, вы, мужчины, удивительно скрытны и всегда стоите друг за друга. К тому же меня вовсе не это беспокоит в Саше… Вы ничего не слышали? Он же должен лишиться всего состояния!

– Как лишиться всего своего состояния? – воскликнул Орест. – Я-то как же?.. я уже слишком привык к комфорту!.. Я не допущу этого, на каком это основании?

– Я не знаю, на каком основании! – замотала головой Анна Петровна. – У него такие-то расписки…

– Ах, вероятно, расписка, данная кардиналом дуку дель Асидо?..

Анна Петровна потупилась, как всегда это делала при упоминании кардинала Аджиери.

– Я не знаю! – сказала она.

– Виноват!.. – буркнул Орест, поздно соображая, что делает еще хуже тем что извиняется. Не будь ему так нужны деньги, он давно бы уже удрал. – Видите ли, глубокоуважаемая… – решился он приступить к Анне Петровне, – мне, собственно, нужен рубль…

– Вам нужен рубль?.. – протянула Анна Петровна, – пожалуйста, месье Орест и поспешно добавила: – Если я могу вам служить…

– Тогда уж позвольте два! – осмелев, произнес Орест, и поспешил добавить: – С полтиной!..

– Пожалуйста, миленький! – заторопилась Анна Петровна и стала звонить в стоявший у нее под рукой маленький серебряный колокольчик.

Прибежавшие две горничные должны были отыскать именно тот мешочек, или ридикюль, где у нее был положен кошелек. Но ни в одном из них кошелек не нашелся, а нашли его в спальне Анны Петровны, на туалете за зеркалом.

«Вот они, женщины! – внутренне вознегодовал Орест. – Они толком не знают, где у них лежит такая нужная вещь, как деньги!

Он главным образом всегда презирал женщин за то, что они не пьют водку, а те, которые и пили, делали это так противно, что лучше бы уж и не пили!

Анна Петровна вручила Оресту два полтинника, он поблагодарил ее и так ловко спрятал деньги, точно показал искусный фокус.

– А насчет Саши я подумаю, – сказал он, – и будьте совершенно спокойны, я не допущу, чтобы он разорился… Поверьте мне, что пока я при нем, с ним ничего не может случиться!

– Я знаю, месье Орест, что вы любите Сашу! Но только вот что я хотела сказать вам… простите, что я буду с вами полностью откровенна! Я слыхала, что вы часто бываете нездоровы, а это очень вредно, миленький, для здоровья!

Орест встал, поклонился, щелкнув каблуками, как будто у него на них были шпоры.

– Это я для вашего сына жертвую собой! – сказал он.

– Как же так, миленький? – спросила изумленная Анна Петровна.

– А чтобы он увидел, как это дурно и никогда не делал того же самого! Простите, что побеспокоил!

Орест шаркнул еще раз и исчез, а Анна Петровна, не задумываясь, решила, что право, месье Орест вовсе не такой уж дурной человек…

32. Все, что нужно было Жанне

Жанна шла по саду, опустив голову и глубоко задумавшись. Ее не оставляла навязчивая мысль, что не давала ей ни днем, ни ночью покоя.

Этот человек, который являлся то Белым, то дуком дель Асидо, то, наконец, как он сам признался в этом на заседании, аббатом, на самом деле, очевидно, был ни тот, ни другой, ни третий. Это была такая таинственная, притягивающая к себе личность, которая была способна властвовать над другими и управлять ими.