Жанна де Ламотт

Главная надежда была на то, что Николаев заплатит деньги по довольно в сущности эфемерной расписке своего отца. Правда, этот Николаев был обставлен с психологической стороны так, что не должен был уклоняться от платежа, но наверняка рассчитывать на него нельзя было, пока деньги не находились в их руках. Значит, надо было бы во что бы то ни стало поторопить Николаева.

Затем могла предстоять хорошая прибыль от наследства маркизы Турневиль и Косунского, если найти молитвенник и медальон.

Двух этих дел достаточно было, чтобы сразу возвести на блестящую степень положение общества восстановления прав обездоленных в Петербурге. Зато при малейшей неудаче грозил полный крах. Риск был огромный, и его сознавал дук дель Асидо. Но он именно любил риск и всю свою жизнь провел в том, что шел как бы по краю пропасти, избегая опасности.

Упадок сил у дука продолжался всего несколько минут, после чего он мало-помалу стал приходить в себя. Он глубоко вздохнул, поднял руку, провел по лбу и открыл глаза, как человек, который просыпается ото сна.

Затем он еще раз забрал в себя воздух, взял со стола приготовленный заранее стакан с водой, достал из жилетного кармана маленький плоский пузырек, капнул из него в воду несколько капель и выпил залпом. После этого он почти сразу стал опять бодр и силен, твердым, уверенным шагом подошел к двери, отпер ее и пошел искать жену.

– Где княгиня? – спросил он на ходу у лакея, сходя по парадной лестнице вниз.

– Они пошли в сад! – ответил лакей, думая, что дук спрашивает про старшую княгиню, то есть, про Жанну.

В то время как княгиня Мария пошла переодеваться, Жанна спустилась в сад, в надежде встретить дука Иосифа.

Они действительно сошлись в саду, и Жанна, завидев дука, поспешно направилась к нему с той необычайной женственной грацией, какая была только у женщин ее времени, времени расцвета двора Марии Антуанетты.

Жанна взяла дука под руку и, нежно заглядывая ему в глаза, тихо проговорила:

– Везде и всегда один…

Дук сразу понял, что она хотела этим сказать. В том настроении, в каком он находился, ему именно хотелось ласкового участия. Только, разумеется, не от госпожи Ламотт хотел он его!

– Ну да!.. Я один! – проговорил он. – Потому что не могу найти себе помощника.

– Да! – вздохнула Жанна. – Вы сами виноваты!.. Вы предпочли для себя красавицу жену, не способную быть вам помощницей, забыв, что красота хороша в женщине при мимолетных увлечениях, а в жене нужны главным образом такт и ум, которые облегчили бы жизненную задачу мужчины. Молодая же и красивая жена для делового мужа может оказаться помехой, потому что будет отвлекать его и не даст сосредоточиться, заставит думать о себе и почти всегда вынудит ревновать себя… Нет такого старого мужа, который, имея молодую жену, не имел бы случая приревновать ее.

Дук слушал Жанну, не особенно внимательно следя за ее словами, потому что был занят собственными мыслями, но все же многое доходило и до его сознания.

– Вот хотя бы княгиня Мария! – продолжала Жанна. – Конечно, она вне всяких упреков, но… возьмите хотя бы ее… Уж она совершенно чиста и невинна, а между тем и про нее злые языки говорят всякий вздор…

– Что же говорят? – спросил дук.

– Пустяки!.. Всякий вздор, который я, конечно, повторять не стану…

– Однако я бы желал знать это и не из простого любопытства!

– Да нет же… Это так нелепо, что и повторять-то смешно… Ну разве не глупо подозревать княгиню в каких-то сношениях с господином Николаевым и только потому, что он чаще других бывает у нее, и она идет гулять в Летний сад, где может встретиться с ним:

– А где княгиня? – спросил дук.

– Она, кажется, у себя, одевается.

– Собирается куда-то пойти?

– Право, не знаю… кажется, она звала меня ехать куда-то… но, может быть, уже и раздумала!.. Ведь молодые женщины необыкновенно капризны, в особенности, если их чересчур балуют…

– Мне нужно видеть ее! – сказал дук. – Вы простите меня, я пойду к ней.

– Пожалуйста!.. Пожалуйста!.. Это ваше полное право, как мужа!.. – усмехнулась Жанна и, оставив руку дука, дала ему дорогу.

38. Отсрочка платежа

Дук нашел княгиню Марию наверху, в ее маленькой гостиной, совсем готовой к выезду. На ней было легкое летнее платье с голыми по плечи руками, по локоть прикрытыми кружевными митенками, как носили тогда. На кушаке у нее висел веер, в руках был зонтик, а на голове большая соломенная шляпа с большими красными маками.

– Куда это вы собрались? – несколько недовольным тоном спросил дук.

– Я еду в Летний сад! – решительно, тоном, не допускающим возражения, произнесла княгиня Мария.

Дуку не понравился этот ее тон, и почему-то в особенности не понравилось, что она едет в Летний сад. Он опустился в кресло и произнес:

– Мне нужно поговорить…

– Но я еду! – возразила княгиня Мария.

Дук взял ее за руку, притянул к себе и сказал:

– Ты знаешь, Мария, начинают замечать, что ты слишком часто видишься с господином Николаевым.

Мария слегка отстранилась от мужа и, как бы удивившись, произнесла:

– Но ведь вы же сами хотели этого?