Жанна Ладыжанская и тайна трёх пицц

Если одноклассники увидят фотографию, то мне можно сразу в другую школу переводиться. А если не увидят… значит, Толик пошёл против принципов справедливости. А принципы справедливости в Корнееве таковы, что проще сразу в другую школу перевестись.

Я смотрела прямо ему в глаза. Долго смотрела. Я пыталась понять, осталась ли в Толике ещё хоть капля здравого смысла и… может быть, жалости. Когда он говорил, что готов мне помогать, это распространялось на сокрытие преступления? Ну давай, Корнеев, скажи что-нибудь. Он сжал губы и опустил взгляд.

– Катись ты, Толик. – Я сдёрнула с подоконника свой рюкзак и вышла на улицу.

Никто за мной не последовал. Я постояла на крыльце, щурясь на уже почти весеннее солнце, обошла школу по кругу и вернулась через спортзал. Я немного посмотрела, как тренируются баскетболисты, и, не отдавая себе отчёта, прошла вдоль стены по направлению к столовой. Меня манил булочный запах, и я начала жалеть об утерянных сосисках. Хотя… утеряны они были весьма своеобразно – это дало пищу моему мозгу. Но не желудку, к сожалению.

В дверях столовой я очнулась. Денег всё равно не было. Я застонала от жалости к себе. Теперь-то я знала, как чувствуют себя изгои – несправедливо обвинённые, без гроша в кармане… Я скорбно оглядела подносы с выпечкой и упёрлась взглядом в осуждающее лицо милой женщины.

– Ты! – рявкнула она. – Опять будешь мне очки втирать! Вот я матери расскажу, как ты в школе подворовываешь.

Ах, если бы… Матери я и сама всё рассказала бы. И не стояла бы сейчас с выкаченными глазами и открытым ртом. Неужели Полина-топ запустила тяжёлую артиллерию? Дежурный по столовой предатель посодействовал?? Про меня уже и повара знают??? Я дышать разучилась. Натурально стояла и хватала воздух губами, как золотая рыбка. А потом не выдержала и села на стул.

Похоже, это был тот самый случай, когда удары судьбы добивают человека. Видимо, добитость так меня припечатала, что повариха перестала ругаться и замерла, пристально меня разглядывая. А потом подошла к столу и поставила передо мной стакан компота.

– Спа… – Я поскорее стала пить компот, чтобы не расплакаться.

Она разгладила на животе халат и тяжело присела рядом:

– Тебя… дома не обижают?

Ну отлично, приехали. Я выгляжу так, будто меня дома бьют. И, наверное, не кормят совсем.

Нет-нет, я зверски замотала башкой. Дома меня точно не обижают. Там у меня есть своя комната, в смысле офис, и…

– Дома у меня Чума, – от души поделилась я.

Её лицо на секундочку погрустнело:

– Ничего. – Она смахнула крошки со стола. – Всё будет хорошо.

Я допила компот и заглянула в стакан – на дне болтался абрикос. Мне хотелось вытащить его пальцами, но я стеснялась при поварихе. Поэтому я запрокинула стакан и выстучала абрикосину себе в рот. Ммм…

Повариха засмеялась. Оказывается, она была добродушной тёткой, просто… неуравновешенной. Мне показалось, это нас несколько роднит.

– Вы мне верите? – спросила я. – Я не брала.

– Не знаю. – Она пожала круглыми плечами. – Да и бог с ними. От хорошей жизни сосиски воровать не станешь.

– Сосиски?! – Я поперхнулась. Я-то всё время думала про пиццу. – А что, сосиски пропадают? В смысле не булки с сахаром? А много? То есть много утащили? Две?

Кажется, она пожалела, что пожалела меня.

– Утащили, вот именно, – подтвердила она и поднялась. А потом очень долгим взглядом очень пристально на меня посмотрела: – Но я думаю, это больше не повторится… Так ведь?

– Не знаю, – пришла моя очередь быть честной. – Я бы хотела, но не могу вам ничего гарантировать.

У неё стало такое лицо, что и без детективных способностей было ясно: пора сматываться.

– Спасибо! – искренне сказала я. – Вы меня очень поддержали. Вы мне… помогли. – Я приложила руку к груди. – Я никогда! Никогда больше не буду считать вас занудой, даже если вы решите иногда ею побыть. Понимаете, я… у меня… нет друзей, а у вас… компот…

Пока я всё это вываливала в каком-то психическом припадке, глаза её округлялись. А когда округлились до бровей и уже больше не могли расширяться, она… расхохоталась.

– Ладно. – Милая женщина утёрла слёзы. – Дуй отсюда, Мальчиш-Кибальчиш.

Про Мальчиша я не до конца поняла, но интонация мне понравилась.

– Меня Жанна зовут, – сказала я напоследок. – Жанна Ладыжанская. И я не брала ни пицц, ни сосисок.

Мне было важно это сказать. И про пиццы, и про Жанну. Чтобы она, если захочет, перестала обращаться ко мне «ты?!».

– Хорошо, Жанна, – ответила она. – Я тебя поняла.

Из столовки я выпорхнула как на крыльях. Вот что может сделать всего один своевременный стакан компота! Да, я – подозреваемая. Но я – профессионал!

Глава 10. Я загоняю жертву

Я выглянула из-за угла. К счастью, мои обвинители, в связи с потерей объекта подозрений – меня, – разошлись по домам. Значит, никто не помешает мне осуществить нападение. Сегодня я собиралась морально подавить Лапшичкина. У меня больше не было времени миндальничать – петля вокруг собственной шеи затягивалась слишком быстро.