Жанна Ланвен

Перед тем, как перейти в холл, где по всем стенам развешаны живописные полотна, череду которых завершало изображение пары достойных китайских сановников – живописное произведение на бумаге, датируемое XIX веком, посетитель попадал в библиотеку на первом этаже. Там его ожидало странное открытие: между двумя вазами из египетского алебастра висела картина, изображавшая отдыхающую женщину, мать или дочь, – воплощение чистой женственности, молодости и меланхолической чувственности. Только Курбе[657]мог создавать такие образы. «Уснувшая пряха» – перед нами охваченная дремой девушка, закутанная в большую полосатую шаль, голова ее склонена на плечо так, что лицо обращено к нам в профиль[658]. Сон ее крепок, веки плотно сжаты, на цветущем, очень красивом лице играет румянец.

Эти семейные идиллии, атмосфера конца Второй империи, женские портреты, вся коллекция – на самом деле чужие воспоминания и чувства. Жанна очень быстро перестала быть маленькой девочкой и решительно изменила свою жизнь, когда умерла Софи Дезей в почтенном возрасте девяноста одного года. Эта старая дама в последние годы никуда уже не выходила, или ее никто уже никуда не выводил, принадлежала к миру прошлого. Теперь Жанна была достаточно уверена в себе. Она была готова – и финансово, и психологически, – чтобы заказать Вюйару портрет, который бы ее прославил – ее, так долго державшуюся в тени.

Портрет в кабинете

Не прошло и пяти месяцев после того, как был завершен портрет графини де Полиньяк, а Вюйар уже получил новый заказ – написать портрет самой Жанны. Можно подумать, что заказ нового портрета совпал с окончанием работы над первым, но на самом деле это было сделано заранее, просто выполнение второго портрета немного запоздало из-за творческих мучений художника.

Новый портрет не составляет с предыдущим единой линии: его почти квадратная форма отличает от его первых эскизов.

Два портрета нельзя было бы повесить рядом, как делалось в былые времена, развешивая по стенам портреты предков от старших поколений к младшим. Даже если у Жанны не было желания показать преемственность поколений, две картины так или иначе хотелось сравнивать, казалось, что одна отражается в другой, словно перед нами – два зеркала, словно все поколения этой семьи заключены в портретах матери и дочери. Пример такого двойного портрета уже был у Вюйара, написавшего портреты Джейн Ренуар и мадам Ренуар[659] в 1926 и 1933 годах.

Фрагмент работы Ж.Э. Вюйара «Портрет Жанны Ланвен», Национальный музей, Париж, 1933

Старая мадам Ренуар позировала, убивая время за вязанием, а ее очень красивая дочь изображена во всем блеске, в вечернем платье, возможно, от Ланвен. Она стоит в современной ванной комнате у себя на вилле в Сен-Клу перед огромными зеркалами в рамах, украшенных гирляндами. Портреты Ланвен-Полиньяк разделены по тому же принципу: дочь изображена в праздности, а мать – в действии.

Вюйар изобразил Жанну в кабинете, за рабочим столом, в зеленом жакете, который она носила как униформу. Она выбрала порядок и аккуратность, отказавшись от сваленных в кучу обрезков ткани, разбросанных ножниц и булавок, что принято считать символом швейного дела. Вюйар, до этого изобразивший множество мужчин за письменным столом: критика-искусствоведа Дюре, промышленника Розенгарта, дипломата Бертело[660], впервые рисовал в таком антураже женщину. Без сомнения, он немного удивился, получив такой заказ. Его личные заметки о первых осмотрах кабинета на улице Фобур Сент-Оноре, сделанные 30 мая 1933 года, показывают, что он искал образ старого ремесленного ателье: «Эффект зеленого в сером; большой манекен, черное, ткани, улица; решать быстро; женщины за работой, детские воспоминания»[661]. Мать Вюйара, кстати говоря, работала в мастерской корсетов на улице Марше-Сент-Оноре в те же годы, когда Жанна только начинала.

Особенная жизнь, кипевшая в современном Доме моды Ланвен, не могла не заинтересовать художника. «Приходят и уходят (…), народ, немного суетливо, небольшой сбой», – записывает он после очередного визита через пятнадцать дней[662]. Вюйар изобразил эту постоянную тихую суету и деятельность в виде разнообразных папок и документов, разложенных позади, справа и перед кутюрье.

Холодный свет, окутывающий всю сцену, казалось, исходит от серых лакированных полок, мягко отражаясь в хромированных ручках выдвижных ящиков. Вюйар прорисовал все детали заднего фона с большой тщательностью, заботясь об общей гармонии всех оттенков цвета, это видно на эскизе. Он собрал множество маленьких набросков с деталями интерьера.

К переносу эскизов на полотно он приступил 26 июня, а 3 июля уже был готов показать начатую работу Жанне, которая, как он записал, «была очарована». Сеансы позирования на улице Фобур, 22, следовали без перебоев один-два раза в неделю, а между ними художник продолжал работу над произведением.