Жанна Ланвен

Жанна не обошла вниманием и военную тему. У нее в библиотеке хранились материалы по истории военной формы всех армий мира – восемь томов «Истории военной формы» Ле Турнера 1880 года издания; два тома «Французского военного костюма с 1439 по 1889 год» Марбо-Нуармона 1889 года; ценнейший сборник Бара, изданный в четырех томах в период с 1778 по 1784 год; страницы из Вильмана «Военная форма и гражданский костюм народов Античности»; альбом из шестидесяти литографий «Военный костюм Турции», напечатанный в Лондоне в 1818 году; Элио 1837 года; Готтенрот, Жакманн… не говоря уже о роскошной коллекции фотографий оружия и доспехов Шарля Кинта, хранящейся в Мадриде в музее Прадо. Как и остальные работавшие во время войны кутюрье, Жанна предлагала покупателям одежду, в которой так или иначе отражался военный стиль времени. Костюм имел сходство с военным мундиром, украшенный нашивками, погонами, орнаментом с разнообразной военной символикой, французской или союзных войск. Здесь встречается немало забавных деталей: модель «Берсальер»[209] 1916 года из зеленой шерсти, со стрелками, двойным воротником, жилетом и манжетами из красного драпа, золотыми пуговицами, очень мало напоминал реальный мундир итальянских королевских пехотинцев. В конце войны некоторые модели шились из темных тканей и украшались вышивкой или позументом, например «Монастир»[210], «Беатрис», «Бражелон»[211] или манто «Гуро» в честь генерала, который командовал войсками на Дарданеллах.

Иногда названия моделям давались в честь славных сражений прошлого, борьбы против врагов, некогда угрожавших Отечеству, или переломных моментов истории: платье «Девяносто третий год»[212] и манто «Вперед» 1916 года. Иногда эпохи перемешивались. В модели «Спорт», представленной 8 декабря 1915 года, кутюрье признала главенствующим стиль военного костюма и некоторых исторических реминисценций: этот ансамбль состоял из зеленой блузы с высоким воротником на пуговицах, напоминающей непромокаемый плащ часового, на которой по-английски отпечатано слово «covercoat»[213], и пышной юбки с глубокими складками, доходящей до середины икры, на манер тех, что носили в середине века «девочки-модели». Сразу вспоминались испуганные парижанки, выбегавшие из дома в пижаме и тапочках, чтобы поспешно спрятаться в убежище от бомбежек, успев только накинуть на плечи пальто. Такие моменты Пруст описывал как эротические.

Жанна придумывала новые формы шляпок. Большинство из тех моделей, которые она отправила в Мадрид на выставку летом 1917 года, – токи и клоши, ставшие сенсацией в 1920-е годы. В Биаррице эти же модели, немного упрощенные, продавались по 160 франков, если были сделаны из фетра, и по 100 – из соломки.

Шляпа от Ланвен, 1914

Маргерит выходит замуж

В 1917 году Жанна переехала из дома на улице Шевер, где поселилась ее мать, и жила с Маргерит в квартире, расположенной в доме номер 9 на авеню Буго в XVI округе.

1 января она праздновала пятидесятилетие. Нельзя сказать, что это событие она считала важным: по-настоящему ход времени Жанна чувствовала, только наблюдая за развитием своего Дома моды. Но через несколько месяцев после юбилея произошло нечто важное, что заставило ее задуматься о времени и возрасте, – дочь выходила замуж.

Этот союз Жанна не одобряла[214] и считала, что Маргерит еще слишком молода, чтобы полностью осознавать все последствия своего решения, кроме одного – теперь она самостоятельна.

Для матери ее ребенок навсегда – дитя, маленькая девочка, которую нужно баловать и наряжать, на чью красоту можно любоваться только издали, восхищаясь изображением на портрете кисти художника Этьена Дриана[215], она заказала его во время войны.

Женихом был Рене Жакмар. Жанна всегда относилась к нему с недоверием. Судите сами: он был мучительно скромен и стеснителен, скрытен, к тому же не закончил учиться на врача, ему было уже двадцать три года, но перспективы на будущее были весьма туманные. Если бы он повременил с женитьбой, а Маргерит не торопилась, Жанна была бы только рада, говоря себе, что лучшая партия не заставит себя ждать. Она сама выбрала в мужья сначала Эмилио ди Пьетро, а потом Ксавье Меле, хорошо знала, какие неудобства доставляет женщине несостоятельный или несостоявшийся муж. Тем не менее, имея возможность помешать этому браку, сославшись на юный возраст Маргерит, она предпочла решить дело миром. Маргерит колебалась, и было бы очень глупо сейчас навязывать ей свое мнение: Жанна не хотела вступать в конфликт с дочерью, учитывая сложные отношения, граничащие почти с враждебностью.

Но когда Маргерит объявила о своем согласии выйти замуж за Рене, о покорности со стороны матери уже не могло быть и речи. Это означало, что девочка покинет родительский дом.